Поэт Кэмпбелл (очевидно, путая второе лицо в Троице с первым) пишет:
Девять раз колеса Брамы изрыгнули молнии,
Возвестив миру о его ужасном присутствии.
Девять раз Грех, хотя и был великаном,
Конвульсивно вздрогнул, когда пришел Всемогущий.
Но небеса распахнут свои звездные ворота снова!
Он идет! Наводящий ужас Брама сотрясает темное небо,
Бормоча проклятья и угрозы с вышины.
Огненный конь под всадником
Гонит легкие облака и галопом несется с бурей.
Персидский мессия Сосиош также должен прибыть верхом на коне, после чего наступит период космического отдыха.
Святой Иоанн в Апокалипсисе использовал тот же символизм и представил торжествующего Христа сидящим на белом коне.
В Синде, в графстве Уилтшир, некогда жил сельскохозяйственный рабочий Джон Оуенс со своей семьей. Жили они бедно и экономно, обычно их ужин состоял из сухого хлеба и сыра, а запивали они его пивом. Джон покупал его в «Белле» каждый вечер, потому что его семья не могла себе позволить купить его сразу в большом количестве. Но по субботам Джон всегда брал двойную порцию, чтобы не нарушать священный день отдохновения. Однако однажды, в воскресенье, к ним неожиданно пришли гости, и гостеприимный Джон отправился купить еще пива, чтобы угостить друзей.
Когда он вернулся, то был смертельно бледен и дрожал от страха. Вначале он отказывался объяснить, что его так напугало, но потом его убедили это сделать.
Оказалось, что по дороге он встретил призрачную погребальную процессию – точную копию похорон его друга, умершего лет тридцать назад или даже больше. Катафалк был отделан теми же венками и крестами, его везла пара черных как уголь лошадей. Затем следовала длинная вереница экипажей и двуколок, запряженных самыми разными лошадьми, убранными траурными лентами. В экипажах сидели люди, которые провожали его умершего друга в последний путь, причем это было так давно, что многие из них уже сами перешли в мир иной. Джон увидел всю сцену в деталях – они в точности повторяли церемонию давнего погребального обряда.
Воспоминания о призрачной процессии преследовали Джона до самой смерти, случившейся примерно двадцать пять лет спустя. Он не мог говорить о видении без дрожи. Джон полагал, что оно было послано ему, чтобы предупредить о грехе нарушения священного дня отдохновения, и ничто больше не могло убедить его повторить свое прегрешение.