Никто не был уверен наверняка в выборе образа действий. Невнятные и противоречивые советы лорда Джона Расселла, самоуверенные заявления сэра Джона Лоуренса и всеобщий оптимизм в оценке политической перспективы Британии затрудняли признание неадекватности политического курса, проводимого Англией в Персии с момента заключения Парижского соглашения в 1857 г. Характерно, что единственный человек, который осмелился подвергнуть сомнению и осудить этот политический курс, был неврастеничный и талантливый дипломат Эдвард Иствик. В отличие от многих коллег он совершенствовал язык и приобрел обширные знания по истории Персии. В целом британские дипломаты, служившие в Тегеране, подразделялись на две отличающиеся категории: на тех, кто любил или, по крайней мере, признавал значимость некоторых особенностей персидской жизни и культуры, и на тех, кто этого не признавал. Иствик принадлежал к первой категории. Даже после того, как он покинул Персию в результате конфликта со своим начальником Элисоном, Иствик продолжал сохранять интерес к отношениям с Персией. Это вынудило его составить меморандум, который он представил министру иностранных дел лорду Гренвиллю весной 1871 г.
Иствик отметил, что до заключения Туркманчайского соглашения британское влияние в Персии являлось первостепенным. После 1828 г. Англия склонилась к тому, «чтобы ограничить Персию в ее de facto владениях, препятствуя ее продвижению в направлении Афганистана, Систана, Мекрана и Аравии и отговаривая от любых других усилий по приобретению новых или восстановлению утраченных территорий». В 1835 г. Хаджа мирза Агхаси, родившийся российским подданным, стал премьер-министром Мухаммед-шаха, и, когда тот в ноябре 1837 г. организовал осаду Герата, изменение политики двух великих европейских держав по отношению к Персии достигло кульминации. Странное зрелище предстало глазам российских офицеров, служивших в персидской армии, и российского посланника, графа Симонича, призывавшего к действиям войско, в то время как английский офицер организовывал вылазки с противоположной стороны и английский посланник Мак-Нил угрожал шаху войной.
Несколькими месяцами позже все британские офицеры были отстранены от службы в Персии, но отношения между двумя странами оставались корректными вплоть до 1855 г. Годом позже они перешли к войне, которая была завершена в соответствии с Парижским соглашением, подписанным в марте 1857 г. Кроме недолгого периода времени, когда упомянутый сэр Раулинсон был министром, а также краткого промежутка в 1862–1863 гг., уже не было никакого возврата к сердечности в наших отношениях с Персией. «В существующий момент, – писал Иствик в меморандуме, – ничто, кроме осознания своей собственной неспособности бороться с нами, не удерживает Шаха от явного разрыва с нашим Правительством… очевидно, что состояние дел таково, что Шах может легко быть принужден попустительствовать или, возможно, даже открыто помогать российской оккупации Герата и продвижению к границе Синда».