Росс Кинг (Los Angeles Times)
Поистине завораживает. Написано виртуозно, с глубоким знанием эпохи; за счет богатейшей фактуры тюдоровский Лондон и окружение человека, идущего в гору, воссозданы с удивительным правдоподобием. Персонажи, как реальные, так и вымышленные, от ребячески упрямого короля до кардинальского шута, обретают жизнь и замечательно передают буйный дух эпохи.
К. Дж. Сэнсом (автор романа «Горбун лорда Кромвеля»)
Масштабное полотно с тончайшей проработкой деталей, композиция из множества персонажей, лапидарный стиль, создающий мощный эффект присутствия, остроумие, поэзия и богатство оттенков.
Сара Дюнан (автор «Рождения Венеры»)
Превосходная, великолепно выстроенная книга, от которой невозможно оторваться. Роман, буквально переносящий нас в тюдоровские времена, – и мы жадно ждем, что же будет дальше. Рождение английского мира; как это может не волновать?
Хелен Данмор (автор «Изменника»)
Хотя мы прекрасно знаем, чем все закончится, проза Мантел завораживает и волнует; история борьбы за власть разворачивается на наших глазах.
The Times: Books of the Year
Книга, от которой невозможно оторваться… Мантел пишет историческую прозу с такой разговорной живостью, что чувствуешь себя мухой на стене Кромвелева кабинета. Полный восторг от первой страницы до последней.
Гений Мантел в том, что она пересказывает хорошо известную историю, залезая людям в голову, отыскивая тайные уголки мыслей, видя то, чего не видят другие. Я немного смущаюсь писать слово «гений», но…
«Введите обвиняемых» не просто продолжение «Вулфхолла». Мантел совершает переворот в литературе.
Times Literary Supplement
Мантел продолжает строить осязаемый тюдоровский мир.
Guardian: Books of the Year
«Введите обвиняемых» настолько затягивает, что перестаешь замечать, как блистательно это написано.
Daily Telegraph: Books of the Year
Роман Мантел ничем не уступает «Крестному отцу»: те же эпичность, драматизм и напряжение.
Захватывающая история ярости и ужаса.
Шедевр изящества и увлекательности.
Проза Мантел великолепна… фактурная и в то же время простая, наполненная жизненной энергией. Для этих книг изобретен собственный язык: не тюдоровский, но интонациями воспроизводящий дух эпохи.
Упоительно читать творение писательницы в расцвете сил, сплетенной в счастливых объятиях с музой. Мантел и Томас Кромвель созданы друг для друга.