Время текло неторопливо, и никакой обед был не нужен. В одну из задыхающихся пауз Людка – она теперь уже так входила в сознание Турецкого – заявила, что служба сегодня может отправляться ко всем чертям, потому что только полный идиот захочет сменить душевный, а также и телесный праздник жизни на глухую и зеленую архивную тоску. А если кому ее взгляды не нравятся, пусть увольняют, только «спасибо» скажет. Александр Борисович не знал еще, что слова об увольнении были обычными и ничего не значащими словами, но коренным образом с нею согласился, ибо уже и сам не желал представлять свое грядущее, пусть и достаточно отдаленное пока, завтрашнее утро без горячей чашечки хорошо заваренного кофе. Оказалось, что и Людкины мысли развиваются в аналогичном направлении. Такое единство мнений следовало немедленно отметить горячей решительностью очередных действий. А позже нашлись и иные, не менее веские причины не прерывать стремительного развития их тесного знакомства, родившегося столь неожиданно для обоих…
В комнате, в которой вдруг сгустилась тьма, не было слышно ничего, кроме тягучих вздохов и быстрого шепота, – ни телефонных звонков, ни автомобильных сигналов снаружи. Александр Борисович удивился: надо же, как прекрасна эта тихая провинция, старательно щадящая нежные чувства даже случайных любовников. Людка с таинственным смешком ответила, что еще при входе в квартиру вырубила городской телефон, а «мобилу» отключила еще в машине. Все предусмотрела, умница. Это, чтоб ее не нашли и не оторвали от дела – ни люди, ни бумажки…
А, собственно, обвинительное заключение, ради которого у Турецкого и возникла идея поработать в спокойных домашних условиях, по-прежнему покоилось в папке, которую Людка нечаянно, надо полагать, выронила из рук еще в прихожей. И поднимать ее с пола они не стали, просто не заметили, не до нее было. Да и прерывать ради сомнительного служебного рвения великолепное общение было глупо, – с этим тезисом однозначно согласились оба. В конце концов, решительно заявила девушка, – не в том смысле, что все еще девица, а в том, что до сих пор незамужняя, – у Сашеньки есть абсолютно все возможности заняться этими дурацкими бумажками завтра утром. С мучительной гримаской человека, обреченного совершить очередной ненавистный ей трудовой подвиг, она сообщила ему, что с утра на службе появиться ей, к сожалению, придется, но она постарается отлучиться туда ненадолго, а затем воспользуется любой подвернувшейся возможностью, чтобы побыстрее вернуться домой. Она считала теперь своей прямой обязанностью и даже в немалой степени престижем продолжить соревнование и, хотя бы приблизительно, ответить на основополагающий вопрос: кто из них двоих окажется в конечном счете выносливей и изобретательней.