Какими основными секретами сценарного мастерства вы можете поделиться со своими студентами?
Сценарий должен быть как море: для не умеющих плавать он создает возможность поплескаться у «берега» в интересной, эмоциональной истории. А у тех, кто может заплыть далеко, должна быть возможность нырнуть поглубже и ощутить особенности стиля, тонкость рисунка отношений, гражданский и политический подтексты и т. д.
Что делать, если сценарий не пишется?
Начать новый.
Чему, кроме умения писать сценарий, должен научиться будущий сценарист за время обучения во ВГИКе?
Понять, что он – клеточка живого организма под названием «человечество».
Что такое «сценарная мастерская»? Продуктивно ли воспитание сценаристов в мастерской?
Это команда, в которой каждый играет в свою игру. Хороший мастер вовлекает в каждую из этих игр всех остальных студентов. И это полезно всем.
Что вы можете пожелать сценаристу-первокурснику и выпускнику сценарного факультета?
То же самое, что и себе: старайтесь писать о том, что сами видели и пережили. И помните о том, что будущие поколения будут судить о сегодняшнем дне по вашим текстам. И последнее: судьба сценария, как и судьба человека, может не сложиться, даже если он заслуживает лучшей участи. Не отчаивайтесь и старайтесь написать новый. К этому времени первый может пробить себе дорогу сам, если он живой.
* * *
Сценарий, предложенный для сборника, написан много лет назад, к 150-летию со дня смерти А.С. Пушкина, и если он не «умер» за это время, есть смысл подумать вместе со студентами, почему этого не произошло.
Храни меня, мой талисман
«Храни меня, мой талисман», 1986 г., киностудия им. А.П. Довженко, режиссёр: Роман Балаян, в ролях: Олег Янковский (Алексей Дмитриев), Татьяна Друбич (Татьяна), Александр Абдулов (Анатолий Климов), Алексей Збруев (Дмитрий)
Пока еще не все потеряно.
Храни меня, мой талисман…
Булат Окуджава
А как иначе я мог поступить? Что другое предпринять? Пожаловаться в местком пароходства? Написать анонимку?..
…Слова, которые произносились ею молитвенной скороговоркой, я слышал неоднократно и раньше, но на этот раз, обращенные как бы не только ко мне, лежащему на спине с вяло сомкнутыми веками, они, касаясь моего угнетенного снотворным сознания, возносились мимо портрета Пушкина, висевшего у изголовья дивана, вверх, к густому околопотолочному полумраку.