Рукополагаемые же справедливо не помазываются чувственным (видимым) образом, так как они не совершают ничего вещественного, но всё – духовное, потому что они приблизились к истинному миру – Иисусу Христу, имя Которого – Миро излиянное.
46. О том, что Христос – источник священства и что от Него через преемников Его преподается благодать
Итак, от тех Божественных рук и уст приняв благословение и дуновение, рукоположение и благодать, мы, когда посвящаемся, через освященных от Него (Христа) по преемству получаем благодать, и источник благодати для нас – Христос, Который именно и действует вся во всех.
Клирик:
– Каким же образом архиерей, будучи монахом и часто участвуя в причащении, получает право только семи священнодействий?
Архиерей:
– Причащение предлагается всем верным и, собственно, бывает не для архиерея, но для того, чтобы священнодействие относилось к Самому Всесвятому Телу и Крови Христа, которые преподаются в причащение всем верным. И оно, священнодействие, само по себе есть единственное, цель всех священнодействий, преподаваемое только для Причастия. Монашеский же образ есть образ, свойственный покаянию: он очищает падшего или возвышает преуспевающего в добродетели, но не посвящает в иерея. Поэтому и епископы поставлялись и без (монашеского) образа, и монахи, не ведущие приличной жизни, не могут достигнуть священства.
Видишь ли теперь, каково благочиние Церкви?
Клирик:
– И это поняли мы. Наконец, владыка, научи нас и тому, что за тем следует. Ибо при научении в нас возникает <новая> потребность в знании.
Архиерей:
– Благодарю тебя, брат. Ибо ради вас и сам я, <касаясь предмета>, узнаю кое-что из (вещей) нужных. В чем и не стыжусь признаться.
Итак, ради вас и ради себя самого я поговорю и ещё, по мере сил. Теперь следовало бы предложить учение о страшном и Божественном священнодействии – литургии. В этом же порядке излагает и великий Дионисий, говоря после Таинства божественного мира о сем священнодействии. Однако же пусть никто не подозревает нас в дерзости и не обвиняет в гордости за то, что мы покушаемся говорить о вещах столь великой важности, которые изъяснили апостольские и божественные мужи – мужи, вознесённые превыше небес и посвященные в неизреченные тайны Божии.
Итак, не для того, чтобы сказать что-нибудь больше сказанного <ими>, нет, избави нас Бог от такого неразумия – или, вернее сказать, хулы! – но чтобы изложить в духе любви и для себя, и для братии, насколько доступно, нечто из того, что они написали небесно и достойно себя, изложить, стремясь их словами освятить свой ум и под руководством их, признавая себя их чадом и рабом, стремясь достигнуть света божественнейшего ведения. И это их заповедь и повеление. И так как молитвами их мы удостоились одной с ними благодати, то и необходимо нам исследовать и позаботиться узнать те Божественные Таинства, которые мы совершаем, чтобы взойти, подражая им, к высшему ведению.