– Я дам гульден!.. Их гебе гульден, но потом… – сказал Николай Иванович.
– Нахер… Нахер… – прибавила Глафира Семеновна.
Кондуктор, очевидно, не верил, бормотал что-то по-немецки, по-славянски, улыбался и держал руку пригоршней.
– Не верит. Ах, брат-славянин! За кого же ты нас считаешь! А мы вас еще освобождали! Ну ладно, ладно. Вот тебе полгульдена. А остальные потом, в Белграде… Мы в Белград теперь едем, – говорил ему Николай Иванович, достал из кошелька мелочь и подал ему.
Кондуктор подбросил на ладони мелочь и развел руками.
– Мало, господине… Молим една гульден, – произнес он.
– Да дай ты ему гульден! Пусть провалится. Должны же мы на ночь покой себе иметь! – прикрикнула Глафира Семеновна на мужа.
Николай Иванович сгреб с ладони кондуктора мелочь, подал ему гульден и сказал:
– На, подавись, братушка…
Кондуктор поклонился и, запирая дверь в купе, проговорил:
– С Богом, господине.
Стучит, гремит поезд, проносясь по венгерским степям. Изредка мелькают деревеньки, напоминающие наши малороссийские, с мазанками из глины, окрашенными в белый цвет, но без соломенных крыш, а непременно с черепичной крышей. Еще реже попадаются усадьбы – непременно с маленьким жилым домом и громадными многочисленными хозяйственными постройками. Глафира Семеновна лежит на диване и силится заснуть. Николай Иванович, вооружившись книжкой «Переводчик с русского языка на турецкий», изучает турецкий язык. Он бормочет:
– Здравствуйте – селям алейкюм, благодарю вас – шюкюр, это дорого – пахалы дыр, что стоит – не дэер, принеси – гетир, прощайте – Аллах ысмарладык… Язык сломать можно. Где тут такие слова запомнить! – говорит он, вскидывает глаза в потолок и твердит: – Аллах ысмарладык. Аллаха-то запомнишь, а уж ысмарладых этот – никогда. Ысмарладых, ысмарладых… Ну, дальше… – заглядывает он в книжку. – «Поставь самовар». Глафира Семеновна! – восклицает он. – В Турции-то про самовар знают, значит, нам уже с чаем мучиться не придется.
Глафира Семеновна приподнялась на локти и поспешно спросила:
– А как самовар по-турецки?
– Поставь самовар – «сую кайнат», стало быть, самовар – «кайнат».
– Это действительно надо запомнить хорошенько. Кайнат, кайнат, кайнат… – три раза произнесла Глафира Семеновна и опять прилегла на подушку.
– Но есть слова и легкие, – продолжал Николай Иванович, глядя в книгу. – Вот, например, табак – «тютюн». Тютюном и у нас называют. Багаж – «уруба», деньги – «пара», деревня – «кей», гостиница – «хан», лошадь – «ат», извозчик – «арабаджи»… Вот эти слова самые нужные, и их надо как можно скорее выучить. Давай петь, – предложил он жене…