Эта встреча сторон оказалась крайне удовлетворительной и сразу же решила все дело. Обе дамы были уже заранее предрасположены к согласию и поэтому не видели друг в друге ничего, кроме хороших манер; что до мужчин, то сердечная доброжелательность и юмор, открытая, доверительная широта взглядов со стороны адмирала не могли не повлиять на сэра Уолтера, кто, кроме того, был поощрен на самую лучшую и изысканнейшую манеру поведения заверениями мистера Шеферда, будто бы до адмирала дошли слухи о хозяине поместья как об образце безупречного воспитания.
Дом, и угодья, и обстановка в доме были одобрены, и Крофты были одобрены, условия, сроки, каждая деталь, каждая мелочь – все всех устраивало; и клерков мистера Шеферда усадили за работу, причем им не пришлось вносить ни единого изменения в предварительный контракт.
Сэр Уолтер без колебания назвал адмирала самым красивым моряком из тех, с кем ему когда-либо доводилось встречаться, и даже удостоил его определенной чести, заметив, что, если бы его собственный камердинер уложил адмиралу волосы, он не постыдился бы появиться с ним вместе в обществе; а адмирал добродушно заметил жене, когда они ехали назад через парк: «Я подумал, мы сможем скоро уладить это дело, моя дорогая, несмотря на все разговоры по этому поводу там, в Тонтоне. Баронет, разумеется, звезд с неба не хватает, но и вреда от него мало»: так они заочно одарили друг друга комплиментами, которые каждый воспринял бы примерно одинаково.
Крофты собирались обосноваться на месте к Михайлову дню; а поскольку сэр Уолтер предполагал перебраться в Бат уже в предшествующем празднику месяце, времени на улаживание всех сопутствующих дел практически не оставалось.
Леди Рассел, убежденная, что Энн не позволят быть полезной при выборе дома для проживания и не станут хотя бы прислушаться к ее мнению, очень не хотела допустить и ее столь же поспешного отъезда и желала сделать все возможное, чтобы та осталась до тех пор, пока она сама не отвезла бы свою крестницу в Бат где-то после Рождества.
Но поскольку собственные дела заставляли ее покинуть Келлинч на несколько недель, ей не представлялось возможным пригласить Энн на все время, как она того желала, и Энн, хотя и опасаясь вероятной сентябрьской жары в ослепительном блеске Бата и огорчаясь от необходимости покинуть всю трогательную нежность и грусть тихих осенних месяцев в поместье, не думала, учитывая все факторы, оставаться. Самым правильным, самым мудрым решением, и потому повлекшим меньше страданий, было бы уехать вместе с остальными.