– Вам слова никто не давал. Еще раз перебьешь – получишь выговор. Далее: тельняшки, футболки, кроссовки носить запрещаю! Только сапоги и ботинки, нательное белье, все в касках и бронежилетах. Прежде чем требовать, сами должны являться примером подчиненным, особенно замполиты! Капитан Лонгинов, проведение строевого смотра офицеров и прапорщиков назначаю в семь тридцать утра.
– Сразу с мешками и оружием? – встревоженно спросил лейтенант Шерстнев. – Не успеем.
– Да, Шерстнев, попался ты наконец-то на глаза! Пожалуйста, не ходи моей тропой, не люблю, когда пьют из чашки комбата. Моя чашка священна!
Стоящие в строю громко засмеялись.
– О чем вы, товарищ майор?
– Прапорщики могут быть свободны.
– Вот так, опять облом на самом интересном месте, – громко вздохнул Бодунов.
– Итак, продолжаю: зашел я сегодня в одно место, а там Шерстнев в моих тапочках и чай пьет из моей любимой чашки! Сегодня тапочки одел, кружку облизал, а завтра что будет, а, Олежек? Что еще оближешь?
– Ничего не будет.
– А женщина может понадеяться, поверить. Даже думать не моги об этом, ишь, молочный брат объявился. Жилин, ты его чаще в караул ставь. Все караулы третьей роты с сегодняшнего дня – Шерстнева. Это мой приказ!
– За что? Я к ней туда случайно заглянул, чай попить с вареньем. В первый раз, ей-богу!
– Куда, куда ты заглянул? Что за гнусный намек?
– Ха-ха-ха, – вновь засмеялся весь строй.
– Вот теперь второго раза точно не будет, под халатик не залезешь, и котлеты комбата будут в целости и сохранности.
– Вы неправильно поняли, я оговорился, не то хотел сказать. Только одну котлетку съел и то чуть не подавился под вашим строгим взглядом.
– Я тебе эту котлетку до замены не забуду. Оговорился он! Разойдись!
Все гурьбой обступили Олега. Похлопывали по плечу, смеялись, успокаивали как могли.
– То-то Василий Иванович взбешен, сам не свой от злости почему-то, а это Олежка его с кровати «стюардессы» теснит, – ухмыльнулся Афоня.
– Никого я не теснил, даже и не думал, случайно получилось.
– Все в жизни случайно и совсем не специально, – улыбался Мелещенко. – Теперь комбат заест роту на боевых. Ну ты и смельчак! Подорожнику дорогу перешел, в кровать залез.
– Болваны, сразу у всех черные мысли.
– Нет, не у всех, – улыбнулся Арамов. – Я уверен: у тебя были только чистые помыслы – объесть комбата, отомстить за обиды через желудок. Ха-ха-ха!