«Тот факт, что все мы должны платить столь высокую цену за все, что делает нашу жизнь приятнее, решительно неприемлем. Неужели то же самое произойдет и с нами? [Курсив добавлен. – М. Ш.]».
Со временем Фрейд все более неохотно соглашался с причудливыми гипотезами Флисса. Возникшая в результате этого напряженность в их отношениях в конечном итоге привела к окончательному разрыву. Впрочем, в это время в знак солидарности с Флиссом Фрейд даже предоставил ему некоторые комплексные формулировки, освещающие проблему периодичности на примерах из собственной жизни. То ослабевая, то вновь усиливаясь, такое сотрудничество между ними длилось более трех лет.
Поздние гипотезы Флисса вызвали новые трудности. Теперь мигрени и вообще все головные боли, мучившие Флисса, привязывались им к определенным «критическим» дням. Разумеется, такие ожидания часто оправдывались. Вскоре, к неудовольствию Фрейда, и их «конгрессы» стали назначаться только на «некритические» дни. В неопубликованной части письма от 16 марта 1896 г. Фрейд довольно открыто выразил свое раздражение по этому поводу:
«Я еще не преодолел окончательно то уныние, которое охватило меня, когда я узнал о твоем расписании головных болей. Отчасти я рад, что Пасха не совпадает с теми днями, которые ты определил как наиболее критические. Что до остального, то я с сожалением вижу, что каждый третий день приносит тебе головные боли. Однако, как императоры безусловно влияют на погоду своим присутствием, и я смогу оказать благоприятное влияние на твои головные боли и потому надеюсь на хорошую погоду».
Фрейд редко задумывался, что твердая вера Флисса в «критические» периоды сама по себе может вызвать у того головные боли.
Теперь Фрейд рассчитывал написать ряд книг, на создание которых должны были уйти долгие годы. В процитированном выше письме к Флиссу он охарактеризовал их цели и характер. Растущая уверенность в важности своего вклада проявилась в письме от 2 апреля:
«Если нам двоим выпадет еще хотя бы несколько лет спокойной работы, то мы действительно сможем оставить после себя нечто, что оправдало бы наше существование. Зная об этом, я чувствую в себе достаточно сил, чтобы преодолеть все повседневные проблемы и трудности. Когда я был молод, для меня не было ничего желаннее философского озарения. Сейчас я нахожусь на пути к нему, повернув от медицины к психологии».