И почему Элвис выбрал Пико Мундо, а не Мемфис или Вегас?
Согласно Терри, которая знает все, что только можно знать, о всех днях, уложившихся в сорок два года, прожитых Элвисом, при жизни он никогда не бывал в нашем городе. В литературе о паранормальном нет упоминаний о том, чтобы призрак посещал незнакомые ему при жизни места.
Мы пытались разгадать эту головоломку не в первый раз, когда Виола Пибоди принесла нам поздний ленч. Виола такая же черная, как Берти Орбис круглая, такая же тощая, как Элен Арчес плоскостопая.
Поставив наши тарелки на стол, Виола спросила: «Одд, ты мне погадаешь?»
В Пико Мундо достаточно много людей думают, что я какой-то мистик: ясновидящий, предсказатель, пророк, прорицатель, что-то в этом роде. Только некоторые знают, что я вижу мертвых, которые не могут обрести покой. Другие же руководствуются только слухами, а искать в слухах хоть толику правды – занятие неблагодарное.
– Я же говорил тебе, Виола, что не гадаю по руке или по шишкам на голове. И чайная заварка для меня – мусор.
– Тогда скажи, что ты видишь на моем лице, – не отставала она. – Скажи, видишь ты сон, который приснился мне этой ночью?
Виола обычно женщина веселая, несмотря на то что ее муж, Рафаэль, ушел к официантке из модного «Стейкхауза» в Арройо-Сити, оставив ей двоих детей. Но в это утро Виола выглядела очень уж серьезной, раньше такого с ней не бывало, и встревоженной.
– По лицам я тем более ничего не могу распознать.
Любое человеческое лицо более загадочно, чем истертое временем лицо знаменитого сфинкса, возвышающегося среди песков Египта.
– В моем сне, – продолжила Виола, – я видела себя с… с разбитым, мертвым лицом. С дыркой во лбу.
– Может, это был сон о том, почему ты вышла замуж за Рафаэля.
– Это не смешно, – одернула меня Терри.
– Я думаю, возможно, меня застрелили.
– Милая, когда в последний раз ты видела сон, который оборачивался явью? – спросила ее Терри, определенно с тем, чтобы подбодрить.
– Пожалуй, что никогда, – ответила Виола.
– Вот и об этом сне волноваться тебе не стоит.
– Насколько я помню, – добавила Виола, – раньше я никогда не видела во сне своего лица.
Даже в моих кошмарах, которые иной раз оборачиваются явью, я тоже никогда не видел своего лица.
– У меня была дырка во лбу, – повторила она, – и само лицо было… страшным, перекошенным.