Через год мы вернулись на каникулы на ту же базу. Теперь я совсем уже освоился со снегоступами и стал заходить гораздо дальше, забираясь в самую чащу морозного зимнего леса. Это было безумно здорово – прокладывать себе дорогу сквозь коряги и бурелом, забредать в медвежьи углы, воображать себя охотником, распутывая хитросплетения следов или просто сидеть на корточках под деревом, прислушиваясь к звукам заснеженного, нетронутого человеческой рукой леса.
Я был счастлив, и только одно вызывало у меня уныние: мне ни разу не удавалось увидеть моего прошлогоднего друга, так что в конце концов я решил, что он заболел, ушел из этих мест, или его взяли к себе домой какие-нибудь другие родители.Однажды, ближе к концу каникул, я забрался так далеко, как еще никогда не забредал до этого. К тому моменту я уже хорошо изучил все окрестности турбазы истал заходить в новые для себя места, благо снегоступы позволяли пробираться через любые, даже самые глубокие, сугробы и залезать туда, куда нельзя было добраться никаким другим способом.
В тот день было очень холодно, но я был тепло одет, шел быстро и не ощущал мороза. Начало уже смеркаться, и я засобирался поворачивать к дому, когда лямка на моем снегоступе хрустнула и оторвалась. Это было хорошее кожаное крепление, но я носил лыжи уже два года, и, наверное, порядком износил их за это время.Поначалу я не придал этому большого значения. У меня и раньше рвались шнурки на ботинках, вставить новые было делом пяти минут, после чего можно было снованачинать бегать.
Но тут дело оказалось куда серьезнее. Без лямки снегоступ соскальзывал с ноги, а стоило этому случиться, как я по колено, а где и по пояс, проваливался в снег. Я попробовал снять лыжи, но это ни к чему не привело: я выбивался из сил, выбираясь из одного сугроба и тут же окунаясь в другой. Хорошо еще, что на мне были непромокаемые штаны и такая же куртка, так что снег почти не попадал под одежду, но идти было совершенно невозможно. Я устал и проголодался.
Между тем стемнело. Мороз, до того почти незаметный, ощущался теперь сильнее,вдобавок в темноте мне никак не удавалось найти дорогу. Теперь я мог только ползти и даже не пытался встать, зная, что немедленно провалюсь, но страх заставлял меня работать локтями, двигаясь туда, где, как мне казалось, была наша база. Я знал, что родители будут меня искать, несколько раз порывался кричать, но все было безрезультатно. В конце концов, я так выдохся, что, хотя отец много раз говорил мне, что этого ни в коем случае нельзя делать, уснул прямо в снегу. Мне снилась мама, ужин, шипящие котлеты на газовой плите. Во сне было хорошо, тепло, и не нужно было никуда ползти.