Двадцатифутовый участок стены вышибло во время схватки. За брешью находилась инкубационная палата, темная, набитая исковерканным оборудованием.
За лифтом половину ширины коридора занимали кучи отсортированного мусора: разбитый бетон, согнутые и скрученные стальные облицовочные полосы, стержни арматуры, завязанные узлом, словно веревки.
Виктор приказал собрать этот мусор в кучи, но не выбрасывать, чтобы кучи эти служили напоминанием, что даже гений его калибра иной раз может поставить перед собой неразрешимую на тот момент задачу. Он сам едва не погиб в ту ночь.
Теперь он поднялся на лифте на первый этаж, куда перенес свою главную лабораторию после уничтожения неблагодарной опухоли.
В коридорах не было ни души. Восемьдесят Новых людей работали в «Руках милосердия», но все они занимались порученным им делом. Не транжирили время, сплетничая у фонтанчика с водой.
В огромной лаборатории находились фантастические машины, которые поставили бы в тупик не только дилетанта, но и ученого с любой научной кафедры Гарварда или Массачусетского технологического института. Интерьером лаборатория чем-то напоминала тронные залы Третьего рейха.
Виктор восхищался Гитлером. Фюрер умел с первого взгляда оценить талант.
В 1930-х и 1940-х Виктор работал с Менгеле и другими членами привилегированной научной элиты Гитлера. И успел добиться немалого прогресса в своей работе, прежде чем союзники одержали вызвавшую у него столь сильное сожаление победу.
Да и сам Гитлер был таким обаятельным человеком, так остроумно шутил. И в личной гигиене придерживался самых высоких стандартов. Всегда выглядел чистеньким, и от него пахло хорошим мылом.
Вегетарианец, страстный защитник животных, Гитлер терпеть не мог мышеловок. Настаивал на том, чтобы грызунов отлавливали гуманными методами, отвозили в лес или поле, а уж там выпускали на свободу.
Проблема фюрера заключалась в том, что его корни уходили в искусство и политику. Будущее же не принадлежало ни художникам, ни политикам.
Новый мир нельзя было построить на нацизме-коммунизме-социализме. Не строился он и на капитализме.
Цивилизацию не представлялось возможным видоизменить или поддержать на основе христианства или ислама. Не годилась в основу ни сайентология с ее сверкающими безумными глазами адептами, ни параноидная новая религия с возведенным в ранг Библии «Кодом да Винчи».