Зои подтянула плед повыше.
Еще один источник тепла никак не мог улечься, беспокоясь и толкая хозяйку. Это могло означать одно из двух: либо пес голоден, либо просится погулять. А поскольку он ел всего лишь минут двадцать назад…
Она тяжело вздохнула:
– Ну ладно, идем.
Снаружи в сгущающихся сумерках единственным источником света был фонарь у двери соседа. Зои стояла под своим собственным перегоревшим фонарем. Хотя дом соседа был сейчас единственным светлым пятном в округе, в нем чувствовалась какая-то мрачность. Может быть, виной тому его серый цвет, за который стоит поблагодарить местный сырой климат? А может, дело в неулыбчивости хозяина дома?
Ей вдруг вспомнились его изумрудно-зеленые глаза…
Рейнальдо понюхал траву у нижней ступеньки крыльца, остался к ней равнодушен и затрусил к разделявшему дворы забору.
– Ты куда бежишь? – сказала она, призывая таксу назад. Было приятно думать, что после трех лет совместной жизни ее маленький дружок научился реагировать на голос хозяйки. Приятная мысль. Зои вообще нравились приятные мысли. Почему бы и нет? Она зарабатывала ими на жизнь. – Мы обещали не выходить с нашего двора, помнишь? Как насчет того, чтобы выполнить обещание?
И вдруг тишину нарушил звук открываемой задней двери. Зои замерла. Сквозь щелку пробился свет, и она увидела светлые волосы и мрачный профиль. Странно. Минуту назад Зои думала – двор ее соседа очень темный, а теперь готова была поклясться, что видит в белом конусе света фонаря над порогом зеленые глаза, смотрящие в ночь. В руке соседа была коричневая бутылка.
Зои с любопытством наблюдала, как он пьет свое пиво и изучает то, что увидел у себя во дворе. Что он там ищет? Расстояние было слишком велико, она не могла видеть четко, но сосед, казалось, смотрел в какую-то точку за пределами своей территории.
Через минуту он еще раз поднес бутылку к губам и вернулся в дом. Щелкнул выключатель, свет погас, и Зои и Рейнальдо остались в темноте.
Надо непременно почистить камин!
Зои сразу поняла это, проснувшись сырым серым утром. Да, камин, вероятно, будет ей нужен еще недели две, потом придет летняя жара, но две недели – это слишком долго. Ей не хотелось по ночам дрожать под одеялом. К тому же Рейнальдо уже с раннего утра рвался на прогулку.
– Какой ты нетерпеливый, – сказала она ему.