– Только скрипка нужна?
– Да, – продавец уже начал её раздражать, и она хотела поскорее отделаться от него.
– Смычок, чехол не понадобятся?
– Ох, ну что за глупости вы несёте, нужно, конечно! – почти выкрикнула она, но тут же осеклась. – Извините.
Продавец дежурно улыбнулся.
«Ладно, мне надо успокоиться. Если Пашина жена играет на скрипке, то это еще ничего не значит. Я просто узнаю, что да как, сколько это стоит. Не собираюсь же я на самом деле…»
Домой она ехала со скрипкой.
Месяц прошёл почти молниеносно.
На следующий день после покупки скрипки она, замерев от собственной наглости, впервые написала Паше в мессенджер. «Привет! Извини, что в выходной беспокою. Можешь помочь найти репетитора по скрипке? Твоя жена ведь играет, она знает, наверное». Паша как-то очень легко ответил, дал контакты учителя, Дмитрия Петровича, не спросил ничего. Она позвонила, назначила дату и начала привыкать. Привыкать к тому, что Паша скоро уедет в отпуск, привыкать к тому, что скрипка это её с ним связь, не известная никому. «Он любит жену, жена любит скрипку, я тоже люблю скрипку, а значит…» Что «значит», она не могла бы сказать, но у неё было от этого «значит» какое-то смутное тёплое чувство. Испугавшись тогда грядущего Пашиного отсутствия в своей жизни, она почти перестала понимать по-настоящему свою реальную с ним связь: коллега с коллегой, вместе обедаем. Вместо этого ей стало казаться, что скрипка каким-то образом соединяет их, что это знак, символ, залог их особенных отношений. И это ощущение крепло с каждым днём, с каждым занятием у репетитора.
Успехи у неё были невероятные. Дмитрий Петрович хвалил Свету за старания, кроме уроков с ним она каждый вечер занималась сама. Закончив, целовала скрипку в струны и только затем укладывала в чехол. Зачёркивала день в календаре: «Скоро он вернётся. Скоро мы увидимся».
Оставалась ещё неделя.
Паша ей не писал: с чего бы; но она думала о нём всё больше. Каждый раз, когда она бралась за скрипку, обхватывала пальцами гриф, ей казалось, что инструмент тёплый, практически горячий. Она играла, плакала, целовала скрипку в струны. Однажды, не сдержавшись, Света заговорила с ней. Укладывала в чехол и неожиданно для себя спросила: «Как думаешь, когда он вернётся, он меня полюбит?»
В комнате висела тишина, плотная настолько, что её можно было резать кусками. Света не замечала ничего, пребывая в каком-то томлении. Медленно-медленно с чувством проговорила единственную строчку из стихотворения Маяковского о скрипке, которую помнила: «Давайте будем жить вместе, а?»