– Да, – согласился я, – такое впечатление, что девушки, изображенные на картинах, словно бы пришли к нам из глубины веков и теперь непринуждённо взирают на нас с высоты своего прошлого. Все они выглядят такими спокойными, нежными, красивыми… – тут я замялся, – и чем-то похожи на тебя!
Произнеся последнюю фразу, я заволновался, подумав, что сказал что-то лишнее. Но, видимо, мой комплемент пришелся Сэнго по вкусу, так как она кротко улыбнулась и пригласила меня сесть на диванчик напротив нее.
– Здесь жила твоя прабабушка? – спросил я, разгадав секрет ее любви именно к этому домику.
– Ага! – Сэнго обвела салон долгим взглядом, словно бы пытаясь еще раз ощутить давно забытые чувства.
– Прабабушка, – продолжила она, – бабушка моего отца по материнской линии. Она родилась в Мацуяма, но в начале двадцатых годов прошлого века, когда ей исполнилось десять лет, они переехать сюда на Аошиму и купить эти две минки. В те дни здесь, благодаря кошкам и туристам, была хорошая заработок. Только вот через пять лет префектура истребила почти всех кошек и Аошима опять опустеть. Но семья прабабушки уже не хотели возвращаться. Они отремонтировать эти два дома – этот они жить, а второй сдавать в аренду.
– И ты жила вместе с ними?
– Отец часто приводить меня сюда, и я очень любить свою прабабушку. Ее звали Кумико, и за тринадцать лет, которые я успела с ней провести, она многому меня научила. Она умереть семь лет назад.
– Сожалею… – сказал я. – А что же прадедушка и другие бабушки и дедушки?
– Прадедушка умер молодым – утонуть во время шторма, когда ловить рыбу. А родители отца всё время работали, и я редко их видеть, но они всегда помогали и помогают нам, как могут. Сейчас они уехать отдыхать в Токио. А вот родители матери – они живут в Мацуяма – после смерти мамы поссориться с отцом и со всеми нами… – я заметил, как глаза Сэнго наполнились влагой, а еле заметный шрам на подбородке приобрел алый оттенок. – Отец с ними не общаться давно, а мы с Шинджу иногда их навещать. Отец мамы большой человек в префектуре и иногда, из-за этого, отцу тяжело.
Увидев мой сочувствующий вид, она встряхнула головой и весело заявила:
– Но что-то я тебя загрузить, Эйка Кэори! А ты зачем приехать сюда? – неожиданно спросила она.
Вспомнив слова Сэнго, произнесенные ею за чайным столом и возле храма, выражавшие ее обеспокоенность бесперспективностью проживания на острове, я тяжело вздохнул, мысленно готовясь к тому, что мое мировоззрение будет ей непонятно.