Изо дня в день Еверий был участником таких вот концертов, но всегда отмахивался от товарищей или отбивался пространными заверениями о выполнении их просьб, однако сегодня, когда корабль прибыл в порт, коллеги не в пример ретивее насели на него, сминая последнее сопротивление в пух и прах.
– Хорошо, – еле слышно сказал могучий купец, по обыкновению нахмурив брови. – Я поговорю с ним и объясню, в чём тут дело. Я думаю, что он поймет.
– Вот и отлично! Молодец, Еверий! Я знал, что ты не подведешь нас, – радостно отозвался Палладий, улыбаясь и сверкая заплывшими глазами. – Давай, сделай это! Пора прощаться с этим чудовищем в облике ребенка навсегда.
Рыжий гигант еще больше нахмурился, но правда была на стороне этих прагматичных злыдней.
Еверию не терпелось открыть торговлю между южными странами и его северным домом – скорее мир бы начал сыпаться, чем он отказался от вполне уже исполнимого замысла. Дело оставалось за малым – привезти на родину далеких южных дельцов, что он, собственно, и осуществлял в настоящий момент. Таким образом он хотел открыть новый торговый путь для своих земляков. Теперь же на кону стояло: первое – это своеобразная дружба с молодым пассажиром, второе же – воплощение давно зревшей мечты.
Знакомый коридор, ведущий в общие каюты для гостей, замыкала стена, справа от которой находилась дверь, куда Еверий и держал свой путь. Она оказалась незапертой, поэтому торговец вошел без стука, как уже делал на протяжении почти двух недель. В небольшой каюте из мебели были только простой деревянный стол, стул да что-то наподобие кровати, где и лежал парнишка. Его верный орел был тут же, что-то клевал со стола, не обращая внимания на вошедшего.
Он быстро оглянулся, хватая короткий кинжал. Впрочем, увидев гостя, опустил оружие на место. Движения выглядели столь выверенными, что Еверий невольно подумал о том, что мальчик не врал и вполне мог убить обидчиков даже на смертном одре, если бы такой шанс ему представился.
Из замусоленного окна, покрытого копотью, застаревшим и пожелтевшим жиром, а также паутиной, светило солнце. Лучи, попадая на грязное толстое стекло, изменялись и превращались в тусклые и невзрачные пятна. Однако сквозь небольшую щель яркие лучи всё-таки просачивались, освещая приют больного, а морской бриз наполнял помещение воздухом.