И они пришли, пусть даже чуть позже, чем он ожидал, пусть даже в обличии пони и мании, а не желанного бутерброда и тарелки черепашьего супа.
«Э-э-э! – подумал Сева, взобравшись на самую высокую гору в странном мире плоских невысоких гор, – Я научился понимать? Я понимаю. Я всё понял! Всёпривсё!»
Но в ответ услышал он лишь охэ-наоборот тишины безжизненного плоскогорья далёкого необитаемого мира, в котором он неожиданно оказался из-за превышения интервала ожидания дрёмного события…
– Я понял! – громко подумал он в след ухэ-наоборот.
– И хуле? – отозвалось охэ-наоборот также по-доброму.
– Неожиданно! Но я-то тебя понимаю! А ты меня?
Сева стоял посреди ярко-голубой поляны, и кроваво-красный намут-наоборот ватными хлопьями пытался завалить его, прижав снизу к небу, а сверху к ухэ-наоборот, пытаясь таким образом привлечь его внимание к своей непорочно багровой седине. Черепаха зевнула и спрятала свою вселенную в прочном панцире мыслей.
Намут-наоборот выбросил рукава Персея и Центавра, и ватные хлопья выстроились в боевой порядок для реструктуризации ДНК Севы Даля. Пытаясь изменить восприятие, мысли, сущность, таким образом, чтобы не было рядом назойливого Чака Норриса, который в который раз пытался прорваться в реальность нереальным ударом с ноги вертушкой и похитить черепаху Севы, у которой было имя.
– Нет, – подумал намут-наоборот, – рано еще тебе, – и стал выпадать каплями на стекло купола изнутри.
– Понятно, – Сева настороженно подумал, как сквозь купол проступают пятна удара с ноги вертушкой, и посмотрел на черепаху иначе.
Оказавшись наизнанку, Сева опомнился. Вовремя. Ибо время наизнанку было не очень красивым, но точно такой же была и красота – временной, а это его не удовлетворяло.
Пони стоял рядом с плоскостью, время вычерчивало на ней круги, а изнанка противилась, пытаясь вернуться обратно в себя, в панцирь черепашьей мысли. Постепенно пони превращался в зебру, очерченную маниакально-концентрическими окружностями времени во всех множествах плоскостей изнанки. А черепаха незатейливо кивала тремя головами и ласково улыбалась Севе.
«Ты так ничего и не понял», – подумала первая голова черепахи.
«Ты так ничего и не увидел», – подумала вторая голова черепахи.
«Ты так ничего и не сделал… Но я всё равно попробую», – подумала третья голова черепахи.