У Концова от возбуждения зачесались ладони. Решение наклёвывалось – активно и всерьёз.
«А какие источники можно считать надёжными? Ну, во-первых, радиоперехват: у нас в штабе этого добра – хоть задницей ешь! Во-вторых, данные нашей – то есть, «белой», гидрографической службы! В-третьих – информация из регистра Ллойда: уж, ей попробуй не поверить! С таким материалом скомпрометировать «дезу» Кобылевского – как два пальца…
Шантаж? Да, шантаж! А что делать?! Иначе от этой краюхи не отщипнуть ни крошки! А так: приду к Кобылевскому, выложу на стол документы, и скажу: «Или… (ну, подумаю, какая сумма) – или я всё это вместе с Вашим донесением Иван Антонычу об исчезновении транспорта с грузом отправляю в Ставку! Для сравнительного анализа!»
Концова так взволновали мысли о близости локотка и возможности его укушения, что лоб его покрылся мелкими бисеринками пота. Капельки остро пахнущей влаги быстро превратились в шустрые ручейки, и потекли по щекам и загривку старшего адъютанта. Но, «дум высоких полн», Концов и не обращал внимания на такие пустяки.
«Сопоставив убойные документы с этой лабудой, всякий здравомыслящий человек согласится с тем, что часть – меньше целого! И чтобы не потерять целое, проще уступить часть! А Его превосходительство – не дурак. Поперёк здравого смысла он не попрёт! Если только…»
От внезапной мысли Концов остро почувствовал, как моментально увеличилось потоотделение, и тревожно резануло живот.
«…Если только этот негодяй не решится «убрать» меня! А ведь ему это сделать – те же «два пальца»… Скажет, что согласен, но ему надо заручиться ещё и согласием «подельника… Или же попросит обождать, пока доставят деньги… И когда я, как последний дурак, соглашусь – меня и «передадут архангелам»: «за милую душу» и без проблем!»
Краем глаза Павел Андреич заметил в зеркале, как побледнело его лицо: побледнеешь, тут! Подрагивая конечностью, он провел рукавом кителя по влажному лбу.
«Нет, так не пойдёт! Раскрывать себя нельзя ещё и потому, что это – конец разведчика Концова! А что конец гражданина Концова, что конец разведчика Концова – один хрен! Тот, который редьки не слаще! Пошлю-ка я лучше Кобылевскому анонимное письмо: дескать, мне всё известно, а в обмен на молчание я прошу сумму… ну, размер её я определю позднее! Потом назначу время и место передачи денег – и дело в шляпе!»