Она помнит отчетливо то утро, когда брат позвонил ей и сказал, что мамы не стало. Месяц молитв, надежд канули в лету. На голову и плечи обвалилась огромная бетонная плита и, если бы не вера в Бога, она раздавила бы ее. Она не могла плакать, был шок. Сначала были крики плача и рыдания, но это было как будто насильно вырвано из груди, потому как «так положено». Нет, плакать она не могла, лишь иногда скупая слеза скатывалась по ее будто омертвевшим щекам. «Нет, мама не умерла! – кричало внутри все ее существо. Это неправда, этого не может быть! Сейчас она как прежде откроет дверь, весело зайдет и скажет «Я пришла!"…Но, увы, ей приходилось передвигать свои свинцовые ноги и заниматься подготовкой к похоронам.
Она была уже взрослой, ей было почти тридцать девять лет, но она еще чувствовала себя той маленькой девочкой, любимой дочкой своей мамы. Вдруг взгляд в зеркало и… возврат реальности. Боль осознания произошедшего понемногу проявлялась где-то там, глубоко внутри. Все это ей казалось страшным сном, который, как только она проснется, исчезнет… и все будет как раньше…
Нужно было достойно проводить маму в последний путь. Приехал из далекой Молдовы дядя, мамин брат. После похорон с ее братом у него завязался почти будничный разговор «о том, о сем». Это причиняло ей невыносимую боль. Но что она могла сказать им? Накричать на них, что они не имеют право так себя вести? Конечно, нет. Ей хотелось кричать, плакать сильно, чтобы боль вышла, ушла, растворилась, но она не могла этого сделать. Вокруг стояли люди, они церемонно заходили в зал прощаний, клали около гроба цветы, стояли молча. Она была им благодарна за это памятное молчание! Именно так и должно было быть и никак иначе. Она старалась держать себя достойно, чтобы не рухнуть в рыданиях на пол, а спокойно принимать от всех соболезнования. Люди грустили, они любили маму при жизни, ведь у той было большое, доброе сердце и бодрый, веселый нрав. Она многим бескорыстно помогла, не ожидая ничего в ответ. В гробу лицо ее было улыбающимся, несмотря на столько пережитых в реанимации мучений. Смерть как будто освободила ее, она была умиротворенной.
Далее было отпевание в храме священником, который лично ее не знал, и казалось, что он совсем не вкладывал душу в те молитвы, которые читал, пел. Но она понимала его, ведь мама совсем не посещала храм при жизни. Как же разрывалась ее душа от этой боли! Примет ли мамину душу Господь? Душу той, которая игнорировала Его при жизни. Она знала, что мама была крещена в детстве, и она благодарила Бога за это, потому что этот факт давал ей возможность молиться и поминать ее душу в храме, на литургиях. Но куда уйдет мамина душа? Конечно же не в Рай, тогда по православным канонам, оставался только ад. Неужели ее любимой маме там место? Когда умирает любимый и близкий человек, любой верующий задумывается о таких вещах.