Чрезмерность мыслей волю ослабляет.
Чем больше знаешь, тем мутней сознанье.
С ним соглашается гениальный японский Мастер дзэн XIII века Догэн: «люди… должны концентрироваться на одной вещи и изучить её достаточно тщательно, а не учиться многим вещам в одно и то же время, на самом деле не постигая ни одну из них».
Не имеет никакого смысла штудировать гигантский массив классической литературы, от которого в сознании не останется ничего, кроме обрывков сюжетных линий. Зачем? Книги должны способствовать переустройству души человека и строительству его собственного мира. Об этом я говорил, когда касался фигуры Мастера. Если для труда по «переустройству и строительству» с помощью, например, «Божественной комедии» нужно полгода, пусть будет полгода, год – так год.
Итак, изобилие информации мешает ее осмыслению. Ум скачет с предмета на предмет, не задерживаясь ни на чем. Для нас же принципиально важно «вдумывание», проникновение в существо вопроса, концентрация и внимательность (позже я остановлюсь на этих качествах более подробно). Поэтому в новой школе объем информации сокращается кратно. Литературные произведения измеряются не сотнями, а единицами (разумеется, каждый волен читать, что ему заблагорассудится, речь идет о «публичных лекциях»).
Да и история совершенно не обязательно предстает в своей всемирной ипостаси. То есть если у вас есть отличный специалист по Востоку, готовый рассказать великую историю этой части света как притчу и жизнь, захватить ею слушателей – очень хорошо. Если нет, – не стоит вообще тратить время. То же касается и всего остального. Еще раз напомню – мы всего лишь выбираем тропинки на пути к жизни. Если ты не в состоянии вместе с учеником, скажем, пройти Дантов Путь от Ада до Рая, значит этой тропинки нет, и простой пересказ «Божественной комедии», даже снабженный собственными комментариями, ее не обнаружит, а потому в нем нет никакого смысла.
– А как соотносится тропинка, о которой вы говорили, как Путь, и жизнь, как цель, с историей?
– Можно было бы сказать о непосредственном участии учеников в реконструкции исторических событий, о напряженных поисках выходов из моральных и прочих развилок прошлого, о переживаниях кровавых мистерий. Но я лучше приведу цитату выдающегося голландского историка Й. Хейзинги. Она прекрасна тем, что показывает цель изучения истории в пределе, в идеале. Это высшая, так сказать, цель. Он ее назвал «идеей исторической сенсации». Под ней понимается внезапный прорыв в историческое событие, «почти экстатическое постижение того, что я сам более не существую, что, переполненный до краев, я перетекаю в мир, находящийся вне меня; это прикосновение к сути вещей, переживание Истины посредством истории»