Наверное, дед Мири и дядя Карл рассорились из-за каких-то научных споров, думал Клаус, торопясь за дядей. Так бывает. Ах, как же он будет один, без Мири, без этих странных путаных домов, где так здорово играть в прятки, без гулкого эха, которое по-разному звучит в разных углах синагоги. Он оглянулся. Еврейский квартал тонул в сумерках. Окна домов светились дружелюбно, пахло хлебом, чесноком и неизменной рыбой. Клаус тихонько всхлипнул. Мири говорила, что медальон должен принести счастье. И, если повезет, даже желание может выполнить. Клаус опять прижал ладошкой медальон к груди, крепко зажмурился и страстно пожелал, чтобы и дальше они могли видеться с Мири. Вот если бы она была его кузиной, а не капризная Лотта, вечно боящаяся запачкать платье или растрепать волосы…
Два шага с закрытыми глазами, и нога мальчика угодила в одну из выбоин: улицы Праги, особенно в еврейском квартале, никогда не отличались ни чистотой, ни ровной поверхностью. Клаус упал, ободрал колено и ушиб руку. Карл, мгновенно вынырнув из своих мыслей, присел рядом с мальчиком на корточки. Ему стало стыдно. Он ругал себя, что шел слишком быстро и совсем позабыл о ребенке.
Он ощупал ногу и ушибленный локоть, увидел, что Клаус кусает дрожащие губы, и подхватил его на руки.
– Нет-нет, дядя, я сам дойду! Я уже не маленький!
Пришлось поставить мальчишку на землю. Тот тер колено и тихонько всхлипывал, но старался не плакать. Карл огляделся. Кажется, там, за углом, должен быть кабачок. До дома им идти пешком еще минут двадцать, пусть мальчишка посидит и передохнет. Они потихоньку добрели до кабачка и вскоре уже сидели в дымном, но теплом зале, где пахло пивом и жареными колбасками. Карл взял кружку пива, а потом решил и поужинать – заказал себе колбаски с капустой. Мальчик получил пирог с яблоками и стакан теплого сидра. Он устроился подле камина на старом половичке и невидящими глазами смотрел в огонь.
– Почему ты не хочешь мяса? – встревоженно спросил Карл. – У тебя что-нибудь болит?
– Нет. Я… я поел.
– Поел?
– Ну да. Пока вы разговаривали, мама Мири покормила нас. Рыба была вкусная.
Карл смутно припомнил худющую черноглазую девчонку, которая вечно вертелась под ногами, когда они со стариком разговаривали. Точно, рабби называл ее Мириам. И запах рыбы в доме стоял, кажется. Ну, раз мальчик не болен и не голоден – все замечательно.