Альберт Михайлович поежился от подобной перспективы и объявил перерыв. Плечи сжались, голова склонилась под тяжестью неразрешимой проблемы, и без того невысокий дирижер стал выглядеть еще ниже. Он уныло поднялся в свой кабинет, опрокинул залпом сто грамм дефицитного конька, совсем не почувствовав вкуса, и включил патефон. Нужная пластинка бессменно лежала в нем уже неделю. Прекрасная мелодия наполнила небольшую комнату. Звучала симфония, которую тщетно готовил к концерту Норкин. Дирижер сидел за столом, понурив голову, и слушал, воткнув растопыренные пальцы в черную с проседью шевелюру. В уголках закрытых глаз скапливались слезы отчаяния.
Вот так должен звучать большой симфонический оркестр. Это запись, которую еще до войны сделал Поварский. Проклятый, но гениальный Поварский! «Божественно, неповторимо, – шептал Норкин. – Мне этого никогда не достичь». Скрипки, альты, виолончели, контрабас – все струнные инструменты, даже солируя, не затеняли друг друга, как это только что было на репетиции, а дополняли и усиливали симфонию, сливаясь в объемный широкий поток. Им помогали флейты, фагот, валторна, трубы и кларнет. Серебристость и звонкость придавали колокола, ксилофон и тарелки. Четкий ритм задавал барабан. В нужный момент в общий поток вливались арфа и рояль, раскрашивая симфонию яркими красками. Музыка с первых тактов захватывала слушателя, заставляла взлетать, парить, стремительно нестись вниз и рассыпаться в блаженстве.
Норкин наслаждался гениальным исполнением и плакал от собственного бессилия. В школьные годы по настоянию родителей он научился играть на скрипке, затем окончил консерваторию и даже получил диплом дирижера. В первые годы Альберту Норкину доводилось руководить небольшими оркестрами. Хотя успеха он не снискал, но неожиданно хорошо проявил себя в административной и организационной сфере. Обладая хорошим слухом и развитым вкусом, он разбирался в музыке и понимал, где исполнение выдающееся, а где посредственное. Словосочетание «дирижерский талант» он не признавал, и считал, что всё достигается опытом и трудолюбием. А трудиться ему больше нравилось по хозяйственной части. Собственное дирижерство Норкин отложил «на потом», окунулся в административную работу, и со временем стал большим директором. Он мог командовать музыкантами, дирижером, и долгое время такое положение его устраивало.