* * *
Преподобноисповедник отец Гавриил Игошкин (1888—1959) так говорил об исправлении человеческой жизни:
«Если в дорожную сумку мы положим острые и режущие предметы – ножи, шила, гвозди и битое стекло, они порвут ее, поколют и порежут нас. Чтобы сберечь сумку, необходимо ее освободить, выбросить из нее все острое. То же происходит и с нашими сердцами: страсти, пороки, грехи, злоба, вражда и ненависть рвут их на части, заставляя страдать. Сама жизнь побуждает выкинуть из сердец покаянием мучащие нас беззакония, исторгнуть греховную скверну, и тогда в душу войдет покой».
Благотворное перерождение дается нелегко, ведь кроме действия Божественной благодати человеку необходимо приложить и свой собственный немалый труд, борясь с леностью и нечувствием духовным. Святитель Игнатий (Брянчанинов, 1807—1867) наставлял:
«От лености не предавай победы врагу. После поражения не унывай; снова за меч – и на сражение!»
Святые отцы Церкви уделяли этой проблеме немало внимания. Согласно учению Климента Александрийского (ок. 150 – ок. 215), покаяние – это, прежде всего, исцеление. Преподобный Иоанн Лествичник рассматривает его как примирение с Богом, сознательное очищение, добровольное претерпевание всех скорбей. Преподобный Симеон Новый Богослов (949—1022), рассуждая о покаянии, называет его сознательной борьбой с самим собой.
Таинство Покаяния следует отличать от покаяния в широком смысле этого слова, то есть от глубокого сожаления о совершенных грехах, которое должно сопровождать каждого христианина постоянно и повсеместно. Участие же в Таинстве Покаяния является особым событием на духовном пути члена Церкви. Подготовка к Таинству включает в себя испытание совести и сознательное осуждение христианином своих грехов, совершенных делом, словом или помышлением.
В то же время для совершения Таинства недостаточно лишь внутреннего сожаления и раскаяния: оно предполагает устное исповедание грехов перед священнослужителем. В Таинстве Покаяния человек участвует всем своим существом: как душой, так и телом, как сердцем, так и устами. Грехи должны быть произнесены, вынесены из темноты на свет; им надлежит прорваться наружу, подобно гною из воспаленной раны. В этом – залог нашего исцеления, ведь если мы признались вслух в каком-либо неприглядном поступке, осознанно назвав его грехом, то тем самым уже отвергли его.