– Я прекрасно понимаю, что я в темноте.
– Боюсь, тебе придется оставаться здесь. – Я не могу рассказать ей о своих планах, о том, чего я хочу для нее – для нас.
– Убирайся. – Она пытается освободить руки, но не может. – Пожалуйста, просто уходи.
Она снова закрылась, ничто не может пробить ее броню. Я наклоняюсь к ее уху.
– Проверь под подушкой, ягненок. Но не позволяй им видеть. – Я встаю и иду к двери, не оглядываясь, выхожу из ее комнаты. Каждый шаг от нее – это новый шрам на моей душе, но ей нужно поправляться. И у меня всего два дня, чтобы закончить подготовку к зимнему солнцестоянию.
Сестры в знак уважения опускают подбородки, пока я несусь по коридорам к двери Грейс. Он распахивается. Она наблюдала за мной с того момента, как я вошел в Монастырь. Сука.
– Чем обязана? – Она садится на край стола, а я опускаюсь в одно из ее слишком мягких кожаных кресел.
– Ты собираешься присутствовать на празднике Солнцестояния?
– Конечно. – Она водит пальцами по серебряному ожерелью, лежащему на краю стола. – Мои Девы будут там. Я постоянно общаюсь с часовней. Они готовы. Как насчет тебя? – Ее глаза сужаются. – Ты все подготовил?
Я киваю:
– Костер, развлечение, жертвоприношение.
Ее глаза загораются при этом последнем слове. Мне хочется пожалеть то существо, в которое она превратилась, но я не могу простить ей ни один из ее грехов. Она такая же мерзость, как и я.
– Ты изменил свое мнение о том, что я сказала в прошлый раз? – Она начинает задирать юбку.
– Прекрати! – Я держу ее взгляд.
Она опускает юбку и надувает губы:
– Все еще сердишься?
– Перестань терроризировать Далилу. – Я испытываю радость, когда она морщится.
– Она моя Дева. Пророк разрешил мне делать то, что…
– Если я найду на ней еще один синяк или даже царапину, я вернусь к тебе.
– Это угроза? – Она хлопает ресницами.
– Ты знаешь место на реке примерно в акре от того места, где похоронена Вера? – Когда я произношу это имя, у меня в душе открывается рана, которая никогда не переставала кровоточить. Но это нужно сделать, и я должен это сделать сейчас.
Она бледнеет и обходит вокруг стола, по глупости полагая, что кусок красного дерева может защитить ее от меня.
– Почему ты это говоришь?
– Потому что это то место, где я тебя утоплю. Я столько раз думал об этой глубокой воде. – Я смотрю на нее и вижу каждую частичку ее извращенного сердца и разбитой души. – Скалы там гладкие, ты знала? Вода со временем очистила их шероховатостей. Когда я захожу в воду, я делаю это босиком, чувствуя эти круглые камни под пальцами ног. Ты будешь биться, кричать, умолять. Твое платье пропитается водой. Там под дубами так холодно, что даже летом можно простудиться. – Она скрещивает руки, когда я встаю и подхожу к ней. – Ты будешь врать, как и всегда, и я запихну тебя под воду. А потом… – Я наклоняюсь и хватаю ее за подбородок, сильно сжимая его. – Блаженная тишина. Я оставлю твое тело там. Никто тебя не найдет. Я забуду о тебе, и вскоре ты станешь пищей для рыб, енотов, койотов. А потом ты просто исчезнешь. – Я улыбаюсь ей.