«Ехал как-то со званого пира домой Великий князь Московский. А на дороге большой камень лежал. Не заметил его князь, споткнулся, упал и два передних зуба вышиб. Вскочил он на ноги да как закричит, указывая свите на валун матовый: – Убрать!! У-брать!
Только вместо «убрать» у князя теперь – «ублять» получалось.
– Ублять! – кричит князь, ногами топает. – У-у-блять!!
Бояре смутились, убрали камень, но слово князево запомнили. А под конец для пущей тверди дурной смысл буквой «д» – закрепили. Отсюда и пошли обозначать то (или – тех), кто не на своем месте торчит и продвижению мешает».
В отличае от бояр, Куратор не смутился. Углубившись в непростое чтение, он едва не пропустил окончание речи профессора. В аудитории воцарилось напряженное молчание. Куратор поднял глаза от листка. Все присутствующие смотрели на него. Годы тренировок научили педагога скрывать любые эмоции. Подоткнув листок тяжелой папкой, он встал из-за стола и поблагодарил членов комиссии за подробный рассказ о том, насколько усложнялись для курсантов экзамены в этом году. На практически библейское предупреждение профессора, что каждый «получит свое», Куратор с обаятельной улыбкой заметил:
– Некоторые из присутствующих даже раньше, чем думали! – он опять поправил папку, под которой лежал листок, так чтоб все видели это.
Профессора не спеша, с достоинством больного подагрой, направились к выходу. Куратор уже решил, что благополучно проводит их. Однако, в ту же секунду дверь кабинета распахнулась, и в нее, не выпустив профессоров, влетели два курсанта. Произошла заминка. Их появление вызвало восторг не только у сокурсников, но и членов комиссии. Куратор поспешно пояснил, что оба молодых человека не являлись злостными прогульщиками, а находились на дежурстве.
– В таком случае, вы донесете до них то, о чем мы говорили.– с некоторым разочарование проскрипел главный из профессоров.
– Не уверен, что смогу это сделать также занимательно, как вы. Но основные мысли непременно. Включая последнюю из них.
Когда в кабинете, наконец, остались только «свои», Куратор поднялся на кафедру. Вынул лист и, держа его на весу за край двумя пальцами, как заразу, задал главный вопрос, мучивший его последние десять минут: – Чье сочинение?
Курс снова оживился, и попросил прочесть его вслух.