Вскоре свалка стала напоминать побоище, и кто-то крикнул:
– Крыша съехала? Пастор рядом! Не гневите, братва!..
Соха молча сидел на кровати и словно не замечал того, как рядом с ним рассекали воздух руки и ноги.
– А ты чего замер?! – взревел один из людей Пастора, на секунду отвлекаясь от потасовки. – Помочь не хочешь?!
– Это не мое дело, – спокойно бросил Соха и полез в тумбочку за сигаретами.
– Ах, не твое?! – изумился зэк. – Может, ты – ссученный, а, голубь?!
Пастор с удовлетворением наблюдал, как зэк, пару недель назад прибывший в зону, встал и изо всех сил ударил обидчика по лицу. Тот перевернул тумбочку, отлетел в угол и снова вскочил на ноги. В его глазах сверкнул задорный огонек, и посланец Пастора налетел на Соху как тигр. Их силы были явно неравны. Человек смотрящего оказался тяжелее килограммов на двадцать и совершенно очевидно отличался от соперника умением работать в замкнутом пространстве.
Пастор еще минуту созерцал, как Соха падает, встает, идет на противника, снова падает, снова встает…
Овчаров, окруженный своими охранниками, сделал шаг в помещение и спокойно произнес:
– Стоять.
Драка моментально утихла, словно ее и не было. О том, что здесь еще секунду назад шел настоящий рукопашный бой, говорили лишь капли крови на полу и лицах заключенных да беспорядок в помещении. Соха поднялся с пола, утер рукавом клифта кровь, ручьем льющуюся из носа и рассеченной брови. Он казался совершенно спокойным. Лишь прерывистое дыхание говорило о том, что его здоровью нанесен довольно значительный ущерб.
– По какому такому случаю кровь плещется? – Пастор, как и всегда, вынул из кармана «Мальборо», закурил и полюбопытствовал: – Эй, бродяга, не рано ли решил права качать?
Последний вопрос адресовался Сохе. Было видно, что тому пришлось совсем не сладко. Когда он убрал от лица руку – негоже стоять перед вором и при нем вытирать сопли как младенец! – стало ясно, что вдобавок ко всему у него еще рассечена губа.
Но Соха невозмутимо ответил:
– Моя честь со мной, Пастор. А чужого мне не нужно.
Овчаров хмыкнул, повернулся к охране и распорядился:
– Пусть идет в лазарет. Вечером чтобы был у меня.
В конце дня состоялся тот самый разговор, после которого Соха все оставшиеся пять лет тянул при Пасторе. Люди смотрящего заставили парня скинуть робу, вынули все из карманов и подвели к вору только в майке и брюках.