Эллен шла и шла.
Оставила позади большую рощу, где расположился городок, вышла на центральную аллею между павильонами ярмарочного шоу. Дождь молотил по ней, по земле, по усыпанным гравием дорожкам, островкам опилок около некоторых павильонов.
Павильоны уже закрылись. Горели лишь несколько фонарей. Подвешенные на гибких тросах, они мотались из стороны в сторону, под ними плясали тени. И сотрудников, и зрителей разогнала непогода. Эллен увидела только двух карликов в желтых дождевиках. Они сновали между темной каруселью и аттракционом «Большие шаги». Посмотрели на Эллен, их глаза вопросительно поблескивали под капюшонами, но ничего не спросили.
Она направлялась к воротам. Несколько раз оглянулась, опасаясь, что Конрад передумает и бросится за ней.
Парусиновые стены павильонов прогибались под напором ветра, рвались с колышков. В пелену дождя начали вплетаться щупальца тумана, темное «Чертово колесо» напоминало доисторический скелет, странный, загадочный, его знакомый контур искажался ночью и сгущающимся туманом.
Она миновала и «Дом ужасов». Он принадлежал Конраду, который работал в нем каждый день. Сверху на нее смотрело гигантское, хитро-злобное лицо клоуна. Шутки ради художник взял за основу лицо Конрада. Сходство Эллен видела даже в густом сумраке. У нее возникло неприятное ощущение, будто громадные, нарисованные клоунские глаза наблюдают за ней. И она поспешила миновать «Дом ужасов».
Добравшись до ворот ярмарочного комплекса, остановилась, внезапно осознав: она же не знает, что делать дальше. Не было места, куда бы она могла пойти, не было человека, к которому могла бы обратиться.
А вокруг, будто насмехаясь над ней, завывал ветер.
* * *
Той же ночью, только позже, когда грозовой фронт прошел и с неба накрапывал лишь мелкий дождик, Конрад залез на темную карусель. Сел на одну из весело раскрашенных скамей, не на лошадку.
Кори Бейкер, который запускал и останавливал карусель, встал за пульт управления. Включил огни, большой двигатель, повернул рукоятку, карусель начала обратное вращение. Зазвучала веселенькая музыка, которая, однако, не развеяла мрачности церемонии.
Деревянные жеребцы и кобылки мчались хвостами вперед, совершая круг за кругом.
Конрад, единственный пассажир, смотрел прямо перед собой, поджав губы, с каменным лицом.