– Мам, мне чудится, будто я знаю их всю жизнь, – сказала я.
Мы лежали в темноте и молчали. Не знаю почему. Может, потому что редко бывали в гостях.
– Да, – согласилась мама.
– Тебе тоже?
– Да. Давай спать.
– Давай, – вздохнула я.
Я повернулась спиной, мне было грустно. Мама обняла меня, и мы долго не могли заснуть. Уверена, мама думала о том же, о чем и я. У нас с ней самая лучшая семья, но такая маленькая, что будто и нет.
К о мне пришла в гости Бухарина. Это ее фамилия по мужу. Еще до замужества я переименовала ее благоверного в Троцкого. Не специально, просто срифмовалось само собой. В общественном сознании это имя закрепилось за ним сразу же, даже среди его друзей – и пары месяцев не прошло. Он поначалу злился, потом перестал. Я вышла замуж позже Бухариной и пока замужем. Надеюсь, навсегда.
Полгода назад они развелись. Другими словами, Троцкий взял да и бросил мою подругу с двумя детьми. Ни с того, ни с сего. И ушел к Савельевой. Эту Савельеву я видела несколько раз в доме у Троцких. Савельева была стильной женщиной. Она носила шляпки с колосьями, цветами, фруктами и овощами. Шляпки были ее фишкой, потому что, кроме нее, их никто не носил. Для всех остальных шляпки были не роскошью стиля и вкуса, а обыденной необходимостью. Их надевали либо солнцем палимые, либо снегом гонимые.
Бухарина никак не могла прийти в себя после развода. У нее была нескончаемая депрессия и гигантский комплекс вины. Она полагала, раз муж от нее ушел, значит, виновата она. Какая ересь!
– В чем я виновата? – в сотый раз спросила она меня.
– Женщина не бывает виноватой. Никогда и ни в чем, – в сотый раз ответила я. – Если женщина ушла от мужа, значит, виноват муж – не смог удержать свою добычу. Если муж ушел от женщины, значит, виноват тоже муж – сам стал добычей. Это азбучная истина.
Бухарина в сотый раз разрыдалась, я перевела взгляд на экран телевизора. Шла программа борьбы за общественную нравственность. Все кампании, организованные телевидением, смахивают на буйное помешательство. Все участники буйного помешательства смахивают на буйнопомешанных. Я смотрела на белобрысую тетку среднего возраста. Причем «среднего возраста» – это еще мягко сказано. На ее лице было написано:
«Я верна своему мужу. И буду верна ему по гроб жизни, чтоб он провалился!»