.
Офелия встала на ноги. Зеркало, висевшее в пустоте, было единственным предметом обстановки в комнате, где она очутилась. Ни дверей, ни окон – только маленькая отдушина на потолке, которая пропускала внутрь лучик света. Она знала, что это за место. Это была потайная комната, надежно скрытая в чреве глобуса, парившего в воздухе в самом сердце Секретариума, парившего, в свою очередь, в самом сердце вавилонского Мемориала.
Офелия подошла к зеркалу, висевшему в пустоте, и увидела свое пыльное отражение. Как и во время первого посещения, она смогла различить смутные контуры стены, на которой оно некогда висело. Поскольку Офелия уже читала это зеркало, она знала, что Евлалия Дийё жила здесь в те времена, когда еще не стала Богом. И ей ясно представлялось, как эта маленькая женщина – так похожая на нее, но притом совершенно другая, – печатала здесь на машинке свои детские сказки. Теперь Офелия понимала, что для Евлалии Дийё эта комната была чем-то бóльшим, нежели рабочий кабинет. Перед тем как стать школой мира, где Евлалия воспитывала Духов Семей, Мемориал был приютом для военных сирот, и там она провела свое детство.
Дом.
Вот куда хотела попасть Офелия, перед тем как шагнуть в зеркало туалета. И оно доставило ее сюда, разбудив в ней вторую память, которая Офелии не принадлежала.
– Это не мой дом, – с упреком сказала Офелия своему отражению, как будто они уже не понимали друг друга. – Я ведь не она!
Но едва Офелия произнесла эти слова, как поняла очевидное: во время первого посещения этого места она увидела Евлалию лицом к лицу с отражением в зеркале – отражением, к которому Евлалия обратилась напрямую; а сегодня этого отражения не было.
Что же она тогда сказала?
«Скоро, но не сегодня», – вспомнила Офелия.
И тут ей пришла в голову очень простая мысль: нужно рассказать об этом Торну.
Она снова нырнула в зеркало, стараясь действовать как можно аккуратнее и проявлять как можно меньше инициативы – иными словами, соглашаться на любые направления, не отдавая предпочтения ни одному из них. В результате ее выбросило в какое-то трудноописуемое пространство, где цвета и формы, расплываясь, смешивались друг с другом – так бывает, если закрыть глаза и сильно нажать на веки.
Некая промежуточная область между зеркалами. Темница Другого – как Офелия понимала теперь, – из которой она его освободила.