Пятерня - страница 7

Слушать, как маньяк мучил сына, было невозможно. Отец, испепелённый горем, хотел только одного – прекратить всё. Заткнуть подонка, пусть бы он на вечность остался наедине с отчаянием.

Тогда Валерий решился.

Он сорвал ключ с шеи, и цепочка больно оцарапала кожу. Показал ключ на вытянутой руке. Мужчина умолк, как загипнотизированный.

Валерий оставил ключ посередине между собой и тварью в обличье человека, которая уничтожила его жизнь. Затем устроился на полу и принял удобную позу, чтобы отдача не увела дуло в сторону. Взвёл оба курка на старом охотничьем карабине и снёс себе голову. В воздухе остро запахло порохом и горелой плотью.

Тюремщика не стало.

А ключ пылал расплавленным металлом рядом – только протяни руку. Боль в искорёженном теле разом пропала. Собравшись с силами, маньяк заёрзал по полу и пополз к ключу. Грубый бетон срывал свежие струпья с обрубка. Он полз и оставлял за собой грязный след. Цепь звенела позади. Как только она натянулась до предела, он вытянул руку, чтобы заграбастать ключ.

Сколько бы сантиметров ни разделяло его и ключ: один, пять или десять – не важно. Каждый миллиметр раскинулся Большим каньоном. Через раскрытый люк подвала, далёкий, словно на небесах, лился тягучий аромат тушёного мяса.

Зимой 1942 весь Берлин напевал «Лили Марлен».

Шлягер доносился из кафе. Его крутили по радио. И даже хозяин магазина пластинок на Мирендорфплатц каждый вечер открывал двери настежь, чтобы трескучая запись лилась на улицу. Не сосчитать количество переделок, которые пели в окопах.

– Сойдёмся вновь, под фонарём, моя Лили Марлен…

Одной только встречей солдатская фантазия не ограничивалась. Они развратно пели о женских ласках и умирали девственниками.

Песню пытались запретить. Признали упаднической. Говорят, что её исполнительницу Лалу Андерсен, собирались отправить в тюрьму. Но угрозы не были страшны самой прилипчивой мелодии. Кроме того, «Лили Марлен» любил сам «Лис пустыни» Роммель.

По другую сторону фронта, в Москве, напевали «Синий платочек».

К двадцать пятой годовщине Октября вышел фильм «Концерт фронту». На экране весельчак-егоза Райкин заправлял бобину в киноаппарат и из муара появлялась белокурая муза Клавдия Шульженко. Страна вторила своей любимице:

– Кончится время лихое, с радостною вестью приду, снова дорогу к милой порогу я без ошибки найду…