Это было давно, а быть может, недавно,
Был пустырь под окном, где росла лебеда
И на том пустыре повстречала Ивана
Дева Марья
[3] – была как Джульетта юна.
Было платье на ней тогда цвета смарагда
[4]Точно в цвет талисмана её на груди,
Лепестков мака бархат при взгляде Ивана
Запылал на щеках от прекрасной любви.
И такую любовь, как на крыльях он крепких,
Через всю свою жизнь был готов пронести,
Разрастался пустырь в сад, под солнцем где деткам,
Огонёчкам-цветочкам, цвести и цвести.
В нём под радугой
[5] яблоня яблоньки ветку
[6]Держит и друг от друга они ни на шаг,
А под ними фиалки растут многолетки
[7],
И с фиалками рядом весной сеют мак
[8].
В этом дивном саду сладко пахло жасмином
И сияньем топаза облита листва
[9],
Перед самой войной так цвела пышно Нина,
А Любовь ещё только, только-только росла.
Встали гордой стеной рассудительный ясень
[10],
И две тонких осинки – Валя и Николай,
Две кудрявых берёзки – Тамара и Вера,
Чтобы пела ромашка в победный свой май
[11].
И под пихтой росла уже белая роза
[12],
Окраплённая чистой жемчужной росой
[13],
И такая же точно под светлой берёзой,
Озарённой мерцающим камнем с звездой
[14].
Это было давно, в ночь девятого мая,
Тополь не был посажен ещё в том саду
[15],
Он не знал, как Москва в эту ночь ликовала,
Как гремел над уставшей землёю салют.
А ведь тополю так захотелось родиться,
Слышишь голос небес, Ваня? Он приказал:
Тополь ранней весной должен засеребриться,
Аметист чтоб на счастье в фиалке сверкал
[16].
Выйди с Марьей в свой сад, там невидимый дух сильф,
Он придаст тебе сил и движенье в крови,
И, как в юности, сердце начнёт снова биться,
А в крови кислород, он горит для любви.
Надкусите ещё раз плод солнца и света,
Воздух влажный и тёплый… живая волна…
[17]По расчётам моим пережду бабье лето,
Наберусь я терпенья, ещё не весна.
Получилось всё так, как того я хотела,