—
Грубо говоря — если мамка с папкой не воспитали должным образом, на
помощь приходит Михаил Тимофеевич, — задумчиво куривший возле окна
Бес похлопал ладонью по ствольной коробке своего
автомата.
—
Довольно радикальные способы воспитания, вам не кажется? — смутился
хирург.
—
Такая работа, — пожал плечами Рентген.
***
Ближе к полудню и без того мрачное небо
совсем потемнело. Пока еще легкий ветерок, едва шевеливший кроны
мощных корабельных сосен, принес запахи озона и гари, где-то в
облаках громыхнуло, эхом прокатилось над тайгой.
—
Мужчины, активней погрузку организовываем! — прокричал коренастый
полковник в черном штурмовом комбинезоне. — И дозиметристов ко мне
отправьте!
Возле выстроившихся колонной грузовиков и
бронетранспортеров все моментально пришло в движение. Погрузка
захваченного у сектантов оружия и снаряжения, продвигавшаяся вяло,
заметно ускорилась, а со стороны головного «Тигра» к полковнику
заспешили двое бойцов, увешанные диковинным
оборудованием.
—
Вот это я понимаю, техника, — протянул Макс, внимательно
разглядывая дозиметристов. — Не то что у нас, гробы
бакелитовые.
—
Зато у гробов — две кнопки и одна стрелочка, а с их штуковинами
месяц разбираться придется, — резонно заметил я. Мы расположились
на куче бетонных плит возле подъездной дороги и лениво покуривали,
дожидаясь каких-либо распоряжений от Рентгена или Беса.
Распоряжений не поступало, поэтому наш маленький отряд заметно
выбивался из картины всеобщей суеты и беготни своим расслабленным
видом.
—
Что у нас по радиационной обстановке? — поинтересовался у
дозиметристов полковник. — Ветер никакой дряни не
принес?
—
Никак нет, в пределах допустимой нормы, — сообщил один из бойцов,
внимательно глядя на экран дозиметра. — Ветер не со стороны
Красноярска. Электромагнитное излучение правда... скачет как-то
непонятно.
—
И о чем это говорит?
—
Возможно, вспышка скоро будет, — пожал плечами дозиметрист. — Час,
полтора.
Полковник кивнул и торопливо зашагал в конец
колонны.
—
Важный мужик, — заметил Саныч. — Солидный.
—
Сразу видно — начальство, — хохотнул Щукин. — Где там наша
«коробочка»-то? Хочется помыться уже, да на мягкое
прилечь.
—
Без понятия, — я пожал плечами и осторожно, чтобы не потревожить
шов на плече, потянулся. Прилечь хотелось, это точно, но еще
сильнее хотелось накатить чего-нибудь покрепче. Картинки штурма все
еще стояли перед глазами, и ничего радостного в них не было. Кровь,
изорванные пулями трупы, едкая пороховая гарь, отрывистые крики
команд, скачущие в дыму лучи тактических фонарей, грохот автоматных
очередей и дробный перестук гильз. Если бы кто-нибудь сказал мне,
что война — это романтично, я бы сломал ему нос прикладом автомата.
Только теперь, видимо, придется привыкать к такому образу жизни.
Как минимум до того светлого момента, когда в мире появится хоть
какое-то подобие порядка. Однако, сейчас меня больше тревожила
Саша, не проронившая ни слова с того момента, как мы обнаружили ее
на втором этаже главного корпуса. Я с трудом отобрал у девушки
старую двуствольную «МР-ку», накинул ей на плечи найденный в
ближайшей комнате армейский бушлат и повел на улицу, подальше от
охваченного ожесточенной перестрелкой главного корпуса. Бес с
Туристом проводили нас до выхода и вернулись обратно. Штурм
закончили уже без меня.