– Какая у тебя, должно быть, спокойная жизнь, – вздохнула Эйнсли и наклонилась, чтобы погладить Макнаба. – Тебе не надо волноваться из-за интриг, писем, шантажа…
По ногам Эйнсли весело застучал виляющий хвостик Макнаба. Хвост заработал еще сильнее, когда песик повернулся поприветствовать человека, появившегося из темноты.
– Значит, Филлида шантажирует тебя, – сказал Кэмерон.
Эйнсли быстро прокрутила в голове разговор и немного расслабилась, когда поняла, что ни она, ни миссис Чейз не упомянули королеву по имени.
– Боюсь, что да.
– Филлида просто дьявол. – Кэмерон погладил Макнаба по голове. – Хочешь, я вытряхну из нее твои письма?
– Пожалуйста, не надо, – тревожно распахнула глаза Эйнсли. – Если вы ее напугаете, она может пойти в газету, как грозилась.
Макнаб покружил вокруг Эйнсли, заставив ее невольно приблизиться к Кэмерону. Потом сел рядом с Эйнсли, безмерно счастливый, что теперь они так близко друг к другу.
– Я могу решить твою проблему, – заявил Кэмерон. – Я дам тебе тысячу гиней, если попросишь.
«Он не отдаст тебе письмо, не назначив за него цену», – пронеслось у нее в голове.
– Я соберу деньги, – ответила Эйнсли. – Это будет нелегко, но я соберу.
В другой стороне парка в свете китайских фонариков под руку со своим мужем гуляла Филлида.
– Она женщина упрямая и практичная, – заметил Кэмерон.
– Она у меня как бельмо на глазу.
– Если ты думаешь, что тысяча гиней избавит тебя от Филлиды, то ты ошибаешься, – прошуршал, как гравий под ногами, тихий смех Кэмерона. – Она что-нибудь утаит или найдет другой способ вернуться к тебе. Шантажистов невозможно остановить, – с горечью в голосе пояснил Кэмерон.
– Разве? Откуда вам это известно?
– Когда ты приходишься братом герцогу и твоя жена умирает при загадочных обстоятельствах, вдруг из ниоткуда появляются эти акулы.
– Не очень понятная метафора.
– К черту метафоры. Это – люди-акулы, и они появляются из тени тогда, когда ты меньше всего их ждешь.
– Простите, – прошептала Эйнсли.
В ее голосе Кэмерон уловил сожаление. Черт, ну почему она так смотрит на него?
Блестящие в темноте серые глаза, открытый взгляд. Когда она наклонилась погладить собаку, с ее плеча сползла тонкая кружевная шаль. И снова Эйнсли оживила мир Кэмерона, наполнила его обычно серое существование яркими красками.
– Все общество строит предположения, не убил ли я свою жену. Включая тебя.