Лариса мужа обожала. К его возвращению на столе всегда стоял вкусный ужин, в доме – чистота и уют, дети ухожены, и вообще, любовь, мир и покой.
Продолжалось так до середины лихих девяностых. Завод при наступлении дикого капитализма рухнул, его распродали за гроши разного рода нуворишам, и Владимир, у которого деловой хватки не было ни на грош, оказался рядовым инженером. Деньги он получал, но их и на хлеб не хватало. Этого он, правда, не знал, поскольку по магазинам сроду не ходил, не царское это дело. Он даже не интересовался, сколько ему теперь платят, выданную ему в бухгалтерии банковскую карту он отдал жене, не желая связываться с банкоматами.
Спасая семью от голода, Лариса подалась сначала в продавцы, а потом, взяв кредит в банке, сама открыла сначала один магазинчик, потом другой. Попала в струю, очень быстро отдала кредит, и через несколько лет у нее уже была полноценная торговая сеть по всему краю.
Чтобы любимый муж не догадался о собственной ущербности, ничего ему не говорила, а деньги на хозяйство, как обычно, клала на полочку, откуда каждый член семьи брал себе по потребности. Лариса никогда не проверяла, кто, сколько, и куда тратил, просто по мере убывания денег добавляла очередную порцию, только и всего, благо средства на это у нее были. Она все так же любила мужа, не замечая его небрежности и холодности, по-прежнему считая себя потрясающе счастливой женщиной.
Время шло, дети выросли и отделились, пошли внуки. Как-то Лариса с дочерью и маленькой внучкой ходили по «Детскому миру», выбирая куклу. Остановившись в одном из отделов, увидели странную картину: мальчик лет десяти теребил Владимира, громко требуя дорогущую машинку, называя его при этом папой. Рядом с ними стояла ухоженная молодая дамочка в дорогой норковой шубке.
Владимир, не замечая жену, королевским жестом вытащил из кармана пачку денег и расплатился за игрушку. Лариса тихо ахнула, машинка стоила гораздо больше месячной заплаты мужа. Он тратит на вторую семью ее деньги? Как это подло!
Света с удивлением смотрела на мать. Они с братом давно знали о существовании у отца любовницы и внебрачного ребенка. Дочь была уверена, что мать об этом знает тоже и молчит, чтобы не разрушать семью. Во всяком случае, отец уходить к другой явно не собирался. Его вполне устраивала двойная жизнь.