Твой М. Б.
* * *
Мартин Борман Герде Борман
23.11.1943
Пришло время для рождественских подарков! Тебе нужны зубные щетки, паста, расчески? Я купил все это в нашем магазине! Совсем дешево; это еще довоенный товар.
Твой М.
* * *
Герда Борман Мартину Борману
Оберзалъцберг
23.11.1943
Дорогой папочка.
Опять пишу тебе сегодня. Во-первых, за весь день мне не удалось ни разу поговорить с тобой, поскольку повреждена телефонная связь, а меня ты так избаловал, что я просто не могу заснуть, если перед сном с тобой не поговорю. В данный момент в Берлине продолжается вражеский налет. Надеюсь, что ты находишься в убежище и в полной безопасности. Интересно, где ты сегодня будешь спать, раз сгорела твоя кровать в «Кайзерхофе»?[42] Где теперь размещаются все твои сотрудники и секретарши? Эти ужасные, эти бессмысленные разрушения, причиненные еврейскими ордами! Только что у нас объявили воздушную тревогу, и в Зальцбурге тоже; вражеские самолеты пролетели над Бишофсхотеном. Утром заходил доктор Гельмут, принес нам кое-какие вещи и рассказал об Италии. Похоже, что полностью прерваны торговые отношения. Положение напоминает то, что было в 1918 г. Италия сильно пострадала от бомбежек. Доктор сказал, что в Ломбардии уже несколько недель царит страшный хаос. Но он, конечно, сам расскажет тебе об этом...
* * *
Герда Борман Мартину Борману
Оберзальцберг
28.11.1943
Мой дорогой папочка.
Как ты просил, я забрала твою переписку с моим отцом. Можешь представить, как все это омерзительно для меня. [Да. Если бы в 1935-1936 гг. твой отец последовал первым указаниям, которые я передал ему от имени фюрера, он бы спас себя и других от многих неприятностей. Но он, единственный из всех родственников, вместе со своим отвратительным Шнайдером, посчитал нужным усомниться в приказах, отданных фюрером. Твой отец, единственный из всех родственников, заподозрил меня в обмане!] Действительно, мой отец, единственный из всех родных, создает тебе огромные трудности [Абсолютно ненужные!], и меня сильно огорчает, что он причиняет тебе столько неприятностей. Я чувствую себя слегка виноватой, хотя в этом нет моей вины. Твои отношения с отцом стали одной из причин, по которой с 1932 г. мои собственные отношения с ним превратились в абсолютно неестественные, хотя иногда я испытываю к нему жалость. Всякий раз, когда я звоню в дом на Аммерзее