Она не сразу нашла силы, чтобы ответить.
– Я ничего не помню, – выдавила она из себя. Ее голос был еле слышен. – Я ничего не помню о том… О той ночи, про которую написано в газете.
Она думала, он будет требовать, чтобы она перестала лгать. Но он лишь вздохнул, глядя куда-то мимо нее. Потом снова перевел на нее пристальный взгляд:
– Тогда расскажи о том, что ты помнишь. Расскажи, как ты очутилась на Гавайях.
Изабелла хотела было воспротивиться этому допросу, но у нее не хватило сил. Она была слишком опустошена.
– Сначала я была в Джафаре, а потом жила у мамы в Северной Каролине, – сказала она, плотнее кутаясь в плед. – Я не помню ни того, когда я уехала, ни того, как добралась туда. Папа говорит, что это из-за несчастного случая. Потому что я сильно повредила голову в аварии и пять недель пролежала в коме. Я не помню сам несчастный случай, доктор сказал, что это обычное дело. После этого я жила у матери, пока окончательно не выздоровела, а потом уехала, чтобы жить самостоятельно.
– Ты не захотела возвращаться в Джафар?
– Честно говоря, нет. Я подумывала об этом время от времени, но папа настаивал, чтобы я оставалась в Штатах. Он говорил, что все равно проводит все свое время в поездках, так что мне нет смысла там оставаться.
– Гавайи далековаты от Северной Каролины, – задумчиво проговорил Адан.
– Я скучала по морю, по пальмам. Я поехала на Гавайи отдохнуть ненадолго, но в результате осталась там жить.
– Зачем ты сменила имя?
– Я не меняла. Белла Тайлер – это сценический псевдоним, – ответила она, не желая признаваться, что просто пыталась почувствовать себя по-другому. Более уверенной. Менее одинокой.
– Почему ты пела в клубе, Изабелла? Ты нуждалась в деньгах?
Он явно сделал такое заключение, основываясь на размерах ее квартиры, хотя для Мауи она была совершенно нормальной. И стоила дороже, чем он мог себе представить.
– Нет, отец присылал мне достаточно. Но однажды я спела на конкурсе караоке, просто так. И вскоре уже выступала на сцене.
Его чувственный рот презрительно скривился.
– Певица в баре, – проговорил он.
Изабеллу укололи его слова.
– Мне нравится петь. Мне всегда это нравилось. И я делаю это хорошо, – сказала она с гордостью.
– Я никогда не слышал, как ты поешь, до вчерашнего дня.
– Я часто пела у папы в доме, когда росла. Но только для самой себя. Если я никогда не пела при тебе, наверное, я боялась, что ты не одобришь.