– Не мели ерунды. Нам нужен короткий
путь к сектору, я не собираюсь тут бродить, как Моисей по пустыне.
Гаврики это шикарный шанс.
– Ты уверен, что вокруг схрона не было
сенсоров? Тебя уже могли засечь.
– Какие на хрен сенсоры? Тут вся
электроника не пашет!
– Есть сенсоры на чистой механике,
есть биохимические, есть температурные... это раньше
контрабандисты-одиночки шастали, сейчас контрабандисты это мафия, у
них есть то, о чем выши спецы могут только мечтать. Надо уходить,
тут без шансов. Проверить товар, взять что надо и рвать когти как
можно дальше.
– Да что ж ты за хомяк такой
прошаренный, – голос шатуна налился злобой: видимо дошло, что я
прав, – все бы тебе брать да брать, ничего ценного не
пропустишь.
– А ничего, что я жрать хочу? Пить? А
еще тут холод собачий! У живого организма есть потребности, знаешь
ли!
– Если бы не твои потребности, нас бы
тут не было. "Пи-ить, хо-олод" – передразнил шатун. Но уже без
особого энтузиазма, скорее задумчиво.
– Воды дай, – потребовал я.
Спустя несколько минут я остался в
одиночестве с АКВАродом и указанием затаиться в ожидании дальнейших
указаний, как будто у меня не было большей радости, чем ринуться на
исследование пещер и их обитателей. Я действительно не собирался
ничего предпринимать, но вскоре стало не по себе, а потом вообще
жуть накатила... самому не верилось, что темнота так на меня
подействовала.
Последние несколько ребутов мне часто
доводилось оставаться в тишине, темноте и одиночестве. Как на
станции, так и во время перелетов в спейсе. Сколько раз было так,
что единственным освещением на корабле оставалась подсветка
оборудования и дело не в экономии – мне даже нравилось терять
ощущение тела, становясь пылинкой во Вселенной. Но то, что я
испытывал, было в тысячу раз хуже даже того случая, когда я
несколько дней провел в скафандре на астероиде.
Боязнь непонятной затаившейся
опасности? Да.
Полное отсутствие контроля над
ситуацией? Да!
Беззащитность? Да, все это, и еще
звуки: проклятая темнота была наполнена ими со всех сторон. Сверху
посвистывало; слабый шорох возникал в разных местах, наводя на
мысли о местном аналоге змеи или скорпиона, а если прислушаться, то
можно было уловить невнятное бормотание, которое напряженный мозг
наделял смыслом и интонацией. В попытке отвлечься от нарастающей
паники я попробовал вспомнить слова забытой песни, смешался...
начал считать от ста задом наперед, но на цифре «семьдесят шесть»
уже стоял за пределами пещеры, облегченно вглядываясь в яркую линию
светящегося канала.