Почувствовав очередную жертву,
пирамида налилась гнойно-желтым светом и приглашающе замигала пятой
гранью, от которой протянулась дорожка света к ногам
Яны.
–
И-и... что теперь? – заявила девушка, шагнув в сторону от дорожки.
Дорожка последовала за ней. Ворота Коматозника
схлопнулись.
– Я же
объяснял, – сказал я как можно мягче, – как минимум три раза...
ты...
– Да
помню я! Подойти к пирамиде и положить на нее руки запястьями
вниз.
–
Правильно.
– И ты
еще сказал, что это больно!
– Я
сказал, что процесс может быть болезненным.
– Это
одно и то же!
«Убью
Булочника!» – подумал я. – «За что мне все это?!»
– Яна,
у всех новичков ощущения разные, не надо бояться заранее. Тем более
у нас нет другого варианта. Коматозник не выпустит нас наружу, пока
не вживит тебе коммуникатор! Все через это прошли… ну, пожалуйста,
Яна. Ты же только мучаешь себя.
Хотел
добавить «и меня тоже», но решил обойтись без
мелодрамы.
Яна
подошла к пирамиде и передернула плечами.
– Тут
холоднее... – ее голос дрогнул и упал почти до шепота, – и как-то
щекотно. Ты можешь встать рядом со мной, если что вдруг пойдет не
так?
– Не
могу, – мрачно ответил я, – меня Пирамида близко не подпустит. У
меня уже есть ком. Я только могу стоять у стеночки и ждать, когда
ты решишься на простое действие.
– Не
дави на меня! – взвилась Яна. – Вот у тебя конкретно сколько заняло
вживление?
–
Двадцать две минуты, - ответил я.
– И
было больно?
–
Немного.
Яна
прошипела сквозь зубы невнятную фразу, окатила меня уничижающим
взглядом и наконец-то положила ладошки на плоскую вершину пирамиды,
которая находилась на уровне ее глаз. Пирамида скорректировала
высоту в соответствии с ростом Яны. Девчонка
завизжала.
– Руки!
Целиком! До локтя! Плашмя! – заорал я, чтобы сбить с нее панику и
быть услышанным.
– Меня
что-то держит!
– Так
надо, Яна! Послушай, с тобой... Все! Будет! Нормально! Смотри на
меня, а я тебе расскажу очень важную вещь. Постарайся расслабиться,
не обращать внимания на руки, смотри мне в глаза и слушай. Яночка,
ну что ж ты опять ревешь?
Я знал,
я помнил, я почти чувствовал, что испытывает сейчас девчонка.
Давным-давно я тоже стоял здесь, в мареве серебристого вихря и мои
руки наливались тяжестью, вдавливаясь в поверхность
пирамиды.
«...легкая щекотка, острые иглы электричества колко
пронзают кожу, становясь все чаще и глубже. Руки немеют, твердеют,
дрожат, кажется вот-вот развалятся на мышцы и кости в луже
расплавленной кожи... не то чтобы больно, но непредсказуемо и
неприятно. Боль появляется изредка и
неожиданно...»