– Вера, – спросила, – ты старший корректор?
– Удивительный вопрос, Марлена Климовна. Восемь лет работаем…
– Подожди. Ты знаешь о чем речь, не придуряйся. Через квартал я на пенсию. Кто будет вместо меня?
– Не знаю.
– Неправда. Я не понимаю твоего упорства. Ты разве не любишь нашу работу.
– Привыкла.
– Неправда. Ты вычитываешь рабочие листы быстрее других. Ты четче и безошибочнее сверяешь их с макетами. Точнее других чувствуешь слово. Отличаешь его от ереси.
– Я не смогу работать так, как Вы, – сказала Вера. – Я глупее.
– Вот это довод! Ты делаешь пирожки пока хуже меня, я научена своей уникальной бабкой этим фокусам, так что? Теперь сесть на диету? Хотя это и не вредно. Кто лучше тебя делает послеперфорационную сверку. Кто лучше правит микрофильмирование? Скажи.
– Это работа моей квалификации.
– Ладно. Тогда говори, кого мне оставить после себя.
– Не знаю.
– А я знаю. Тебя. Потому что среди всех наших женщин немногие имеют такт, выдержку и твою точность глаз. Могут вовремя отпустить без "своего счета" и вовремя пожать плечами. Это важно. У тебя опять есть возражения?
– Да.
– Говори.
– Марлена Климовна, это личное.
– Я поняла. Вера, скажи мне, неужели такой малый довесок в заработке между старшим и руководителем группы коректоров может потянуть столько на домашних весах? Я не имею права заглядывать дальше увиденного, хотя и отчаиваюсь понять. Но я вот что тебе скажу. Нужно так немного выдумки, чуть-чуть, самую песчинку юмора, самую каплю сострадания к своему другу и кроху доверия к нему, чтобы в нашем случае просто и добродушно извинить тебе может быть какую-то твою вольность, такое безвинное и ненамеренное непослушание. Подумай.
– Ну, не знаю.
– Вот-ка что. Вера, садись здесь, у меня за стол с совершенно пустыми руками и еще раз все реши. Мне это важно, в чье ведение попадает мое многолетнее дело после меня, и я тебя прошу. Или, если ты решила прочно, тогда сразу уходи.
И Вера опустилась на стул. И тут же в ее голове мгновенно, как в душном старом кинотеатре, погас свет, и в обзор выползли обрывки того полупьяного позднего унизительного разговора. Игорь босиком протопал тогда к столику и в ладонь поместил маленькую фарфоровую статуетку балерины.
– Видишь – женщина, – как на педъестале в кулаке поднял безделушку. – Видишь женщину?
– О чем ты, Игорь? – в страхе спросила Вера.