Сколько времени прошло, Свиридов не мог сказать даже примерно. Он
завис в пустоте, с каждым мигом все больше осваиваясь в собственном
«теле». Нет, не в той его части, что он привык считать таковой.
Сейчас, лишившись контроля над осознанными его функциями, он увидел
нечто большее. Нечто, обычно сокрытое от плавающего осмысления
простого человека. Импульсы пробегали по разветвленной нервной
системе, а кровь мерно пульсируя текла по венам и артериям.
Ощущения и сами по себе необычные, словно ты стал деревом, и
созерцаешь за текущими внутри тебя соками. Но было и кое-что еще.
Словно там, в крови, суетились миллионы мельчайших существ. Чем
дольше Андрей «ощущал» себя, тем более понятной становилась для
него эта странная жизнь. И тем невероятнее было предположение.
Неужели, эти мелкие существа это…
Вся картина, уже готовая сложиться в единую, стройную мозаику,
разрушилась на множество мельчайших осколков от пробежавшей по телу
волны боли. Андрей содрогнулся, ощущая на сей раз все свое тело.
Настоящее, привычное тело, а не его сложный внутренний мир. Лучше
бы он и дальше оставался во мраке. Боль была такой, что готовый
вырваться наружу крик застрял в легких, нарушив дыхание. Тело
содрогнулось в мучительном спазме, сотрясаясь от каждой новой
секунды мучений. Распахнувшиеся глаза, по которым резанул слишком
яркий свет, заметили нависшую над ним фигуру. Какой то ужасный
урод, с перекошенной от злобы мордой, заносил над ним остро
заточенный нож. Несмотря на свой ужас от происходящего, в глубине
души Андрей был рад. Сейчас, вот вот, все эти мучения
окончатся.
Новая вспышка боли, мимолетная и почти незаметная и… И ничего. Тело
расслабилось, обмякнув на жестком ложе. Немыслимое блаженство.
Сердце стучало, словно заправский отбойный молоток, а легкие
сбивчиво насыщали кровь жизненно необходимыми газами. Но все это
мелочи. Как же хорошо жить. Глаза непроизвольно закрылись, и сил
вновь поднять веки Свиридов в себе не нашел. Что же это все было?
Галлюцинации? Кто-то ощупывал его, ворча себе под нос
ругательства на знакомом, и в то же время удивительно непонятном
языке. Словно какой-то затейливый говор. Отдышавшись, Андрей
попытался сказать что-нибудь, но широкая шершавая ладонь
бесцеремонно закрыла ему рот, остановив этот трудозатратный
порыв.