Сознание постепенно ускользало от меня, воздуха всё меньше проходило в лёгкие. Больше всего, я боялась, что моего зайца отберут, поэтому сжала его из последних сил. Веки опустились сами по себе. Я честно пыталась держать глаза открытыми, но ничего не получалось. Словно свинцом налились. А потом я услышала крик, и кто-то поднял меня на руки и куда-то понёс. Радовало одно, зайца я, по-прежнему крепко прижимала к себе.
Очнулась я оттого, что меня как-то не по-доброму хлопают по щекам:
– Ну что, принцесса, пришла в себя?
С трудом разлепила веки. В горле пересохло и ужасно хотелось пить. Но, увидев перед собой, заплывшую жиром рожу, как-то вмиг перехотела.
– Говорить можешь? – прокуренным голосом спрашивает меня женщина.
– Да, – получилось довольно хрипло и тихо, но она удовлетворённо кивнула и что-то записала в медицинскую карту.
– Измерь температуру, – суёт мне под мышку градусник и уходит.
Я остаюсь одна. Впрочем, и к этому я привыкла. В этом мире мы никому не нужны. Верчу головой и понимаю, что я в незнакомом месте. Из вены на руке торчит толстенная игла, а вокруг неё уже расплылся фиолетовый синяк. Капельница. Я знаю что это. Иногда лежу под ними. Что же, придётся дождаться эту женщину и спросить у неё, что на этот раз случилось со мной. Я чувствую сильнейшую слабость, даже голова начала кружиться. Прикрыла глаза, в надежде, что всё придёт в норму. Но ничего не проходит. Во рту настолько сухо, что даже глотать больно. Открываю глаза и приподнимаюсь, чтобы посмотреть, нет ли на прикроватной тумбе воды. Кружка есть, а вот графин пустой. Жаль. Чертовски. Няшка мой, это я зайца так назвала, лежит одиноко на подоконнике. Сюда бы его переложить, да сил нет, ещё и иголка в руке. В этот момент заходит та же самая женщина и, как рявкнет на меня:
– А ну, быстро легла! Хочешь, чтобы меня, из-за тебя, шалавы малолетней, в тюрягу засадили?! Э-э-э нет, дорогая.
– Я пить хочу, – не выдержав, произношу я.
– Потерпишь, – грубо отвечает женщина, и выдёргивает градусник.
Снова делает записи в карте.
– Чем я больна в этот раз? – устало спрашиваю я.
– Чем-чем, ничем. Всё равно не поймёшь. Так что лежи и помалкивай.
Откровенно говоря, я не понимала, за что заслужила такое обращение. Это было для меня обидно, и вообще, ужасно злило, хотелось огрызнуться в ответ. Но взяв себя в руки, сделала несколько глубоких вдохов и успокоилась.