«Сегодня утром я играл эту песню. Один из моих хубунитов услышал и так сильно разозлился. Вообще он прав. Они мне столько раз говорили забыть о музыкальном блоке.
– Прекрати! – кричал он. – Избавь меня от этого ужасного шума! Музыка – одна из главных слуг Порядка! Как мог ты привести ее в наш дом? Еще один звук – и я не выдержу. Будь тем, кем должен быть. Одним из нас. Отправляйся в Верхний мир. Нападай на людей! Служи Хаосу, как твои верные товарищи-краефраги. Ешь, сражайся и веселись! Почему ты все время грустишь и поешь песенки? Ты ведь не какой-нибудь забитый попугай!
А потом он попытался сломать мой музыкальный блок».
«Сочувствую, – подумал Фин. – Интересно, наши хубуниты вели бы себя так же?»
«Но если я попытаюсь уйти, попытаюсь спасти мой блок, то будет только хуже! Без меня мой первый и второй хубуниты, как и все пра-хубуниты, нубуниты и краефраги, становятся гораздо слабее и глупее. Они будут с криками преследовать меня и пытаться вернуть в Стаю, пусть даже я совсем не хочу быть ее частью! Я не хочу идти в Верхний мир! Мне вообще нет до него никакого дела! Там ужасно! Там светит яркое солнце. Я не хочу воевать. И на Великий Хаос мне плевать».
Мо ахнула. Говорить такое – просто преступление. Самое настоящее, серьезное преступление. Если бы только взрослый странник услышал, о чем они думают…
«Я не хочу быть странником Края, если мне придется нападать на людей, сражаться и разрушать все вокруг. Я просто хочу играть свою музыку. И мне нравится моя Стая! Кэн, Фин, Мо, Ворчун и этот корабль! Моя настоящая Стая. А они меня не понимают. И НИКОГДА не поймут».
«Нам тоже нравится наша стая», – подумал Фин.
Какое-то время все молчали.
«Через сколько они придут за тобой?» – мягко поинтересовалась Мо. Кэну не хотелось говорить об этом, но каждый раз, когда его хубуниты за ним приходили, кораблю порядком от них доставалось.
«Я не знаю. – Мысли Кэна походили на едва слышимый шепот. – Как же я жалею, что у меня есть хубуниты».
«Не говори так!» – яростно подумал Фин.
«Так нельзя!» – одновременно с ним воскликнула Мо.
Кэн стал думать так тихо, что близнецы едва слышали его мысли, мерцающие в их головах, словно гаснущие свечи. «Тогда я жалею, что родился другим. Жаль, что мне не нравится сражаться и разрушать, как другим странникам. Лучше бы я вообще никогда не слышал музыку. Я просто хочу быть нормальным. Почему Великий Хаос сделал меня таким?