– Девчонки, может, у вас есть зажигалка?! Мне нужно посветить и поискать кнопку диспетчера.
– Нет… – всхлипывая, произнесла подруга Татьяны. Филипп почувствовал, что у перепуганной в его объятиях девушки затряслась голова. Или Татьяна тоже давала понять, что у них нет зажигалки, или у неё начался какой-то приступ, чего Филипп не смог тотчас определить. Он ещё крепче прижал девушку к себе. Домникову припомнилось, что в начальных классах школы он сидел позади мальчика, больного эпилепсией. Как только у того мальчика в классной тишине от испуга из-за внезапно громкого звонка об окончании урока случался приступ, Филипп по просьбе учительницы старался крепко схватить больного одноклассника сзади, предостерегая его от удара головой в припадке о что-нибудь твёрдое.
Действительно, Татьяна в его руках затряслась всем телом. Спустя минуту она судорожно скорчилась в его объятиях, а голова её упёрлась ему в грудь. Как когда-то в школе с одноклассником, Филипп по очереди, сначала левую, а потом правую руки просунул девушке под мышки, чтобы её было легче держать навесу. Одной рукой Домников попробовал нащупать в темноте пульт управления лифтом. Филиппу было неудобно держать больную и пытаться найти пульт. Несчастная девушка находилась в бессознательном состоянии, она стонала и сопела громко носом, и это не давало возможности Филиппу поискать пульт за спиной. Наконец это ему удалось и он быстро ладонью стал нажимать все кнопки без разбора. Домников надеялся, что какая-нибудь из кнопок окажется для вызова диспетчера, но все его старания оказались напрасными. Никто не отзывался на сигналы. Пот ручьём стекал с лица Домникова и капал на Татьяну, которая источала запах приятной смеси чистого тела и полевых трав от едва уловимой парфюмерии. Девчонка пота Филиппа уже не ощущала.
– По-моему, она потеряла сознание, – сообщил Филипп подруге. – Она больна эпилепсией?
– Да… – тихо и не сразу ответила заплаканная подруга. Подруга знала о Татьяне все, но помнила, что та не любила говорить о своей болезни кому-либо. Филипп к её облегчению тактично не стал больше ни о чем расспрашивать. Больная в его объятиях некоторое время не казалась тяжёлой, но с каждой следующей минутой ему становилось все труднее и труднее держать её.
– Как тебя зовут? – спросил Филипп.