Рискуя выдать свое присутствие, Райан приоткрыл дверь на дюйм. Все равно не узнавал голоса, а произносимые шепотом неразборчивые звуки не складывались в слова.
Но Райан уловил позвякивание блюд и тарелок, что крайне его удивило. Ли и Кей наверняка давным-давно помыли посуду от его обеда, а если им вдруг захотелось поесть в столь поздний час, воспользовались бы кухонькой, которая примыкала к их комнаткам.
Услышал он также и какой-то хруст, тихий, ритмичный. Этот звук никак не относился к повседневным, но тем не менее показался знакомым и (Райан не мог сказать, по какой причине)… зловещим.
Но вскоре подслушивание уже казалось ему нелепицей. Зловещим в его доме, похоже, могло быть только его же воображение, которое разошлось не на шутку из-за вдруг возникших неладов со здоровьем.
Тем не менее, когда Райан уже собрался надавить на вращающуюся дверь и посмотреть, кто все-таки находится на кухне, он испытал безотчетный страх. Сердце громко застучало, словно копыта по камням, и так быстро, словно приближались четыре всадника Апокалипсиса.
Он закрыл дверь, попятился от нее.
Правую руку прижал к сердцу, левой оперся о буфет, в ожидании, что очередной приступ сшибет его с ног и оставит беспомощным на полу.
В кладовой воцарилась темнота.
В кухне, за вращающейся дверью, выключили свет. Тот же выключатель контролировал и лампы кладовой.
Погас свет и в коридоре.
В кладовой, без единого окна, стало темно, как в опущенном в могилу и засыпанном землей гробу.
Не слыша ничего, кроме ударов подведшего его сердца, Райан вдруг почувствовал, как к нему кто-то приближается, и этот кто-то видит в кромешной тьме так же хорошо, как дворовый кот, что-то высматривающий под лунным светом. Он ждал, что рука незнакомца вот-вот ляжет ему на плечо или холодные пальцы коснутся губ.
Тяжесть в области сердца требовала, чтобы он сел на пол. Колени подогнулись, он сполз по передней поверхности буфета, пересчитав спиной ручки ящиков.
Текли минуты, частота ударов сердца не увеличилась, наоборот, оно вновь забилось в нормальном, размеренном ритме.
Слабость ушла, сила вернулась, место страха занял стыд.
Хватаясь за ручки ящиков, Райан встал. На ощупь добрался до вращающейся двери.
Прислушался. Ни бормотания, ни шепота, ни звяканья посуды, ни хруста.
Он открыл дверь, переступил порог, закрыл, замер, прижимаясь к ней спиной.