– А какой, говорят, любовник! – сказала Марианна, чем снова вызвала у подружек смех. – Что делать… Не у всех же есть… друзья, с которыми можно пойти на спектакль. Иным приходится довольствоваться лицезрением героев-любовников на сцене.
Девушки хором вздохнули и снова рассмеялись.
– Что ж, дорогая Берта. Пожалуй, оставим тебя наедине с твоей… хи… страстью. До встречи в школе. Всего хорошего, Лис Улисс. Берегите нашу Берту. Она нам очень дорога. Пока-пока!
– Не обращай на них внимания, – сказала Берта Улиссу, когда стайка подружек удалилась.
– Ну почему же? Они очень занятные, – заметил Улисс.
Берта пожала плечами и высвободила лапу… Еще не хватало, чтобы Евгений с Константином увидели. Ей и так было тревожно из-за встречи с одноклассницами. Хотя было и приятно. Даже больше приятно, чем тревожно. Ведь подружки уже ей завидуют, хотя Улисс еще не ее.
Вернулись Константин с Евгением, каждый нес по два букета. Улисс с сожалением отметил, что пингвин выглядит еще грустнее. Видимо, ему сейчас невозможно исправить настроение.
Дали второй звонок, и друзья проследовали в зал. Берта и Константин сели по бокам от Улисса, а Евгений пристроился с краю. Он смотрел в пол и жалел себя. Где-то здесь, в этом же зале, Барбара… Сидит и смеется над ним. Как же он ненавидит ее! Да, ненавидит! Хотя нет, он к ней равнодушен. И ненавидит тоже.
– Послушай, Улисс, а комедии этот театр не дает? – поинтересовался Константин. – А то мне чего-то трагедию не очень хочется…
– Зря, – ответил Улисс. – Трагедия будит высокие чувства.
– Ты это серьезно? А по-моему, от нее только настроение портится.
– Классическая трагедия помогает очиститься путем сопереживания.
– Э-э-э… То есть мы очищаемся, глядя, как другим плохо?
– Ну, это несколько упрощенный взгляд, но, грубо говоря, да.
– В каком ужасном мире мы живем, – проворчал Константин.
Улисс согласно вздохнул.
– Я вот чего еще не понимаю, – не успокаивался кот. – Зачем в названии говорится о смерти этой несчастной Лауры? Чего это зритель сразу знает, что она умрет?
– Это же трагедия! И так ясно, что умрет. И наверняка не только она. Думаю, в конце пьесы не одно кладбище переполнится. Закон жанра.
– Какой подлый закон. Ты знаешь, я не любитель нарушать закон, но… – Константин развел лапами.
– Понимаешь, суть классической трагедии сводится к тому, что року нельзя противостоять, – пояснил Улисс. – Что бы ни делали герои, стараясь избежать тяжкой участи, они обречены. Року особо не возразишь… У него в этой игре все карты крапленые.