Подобные ранние звонки и суровые абоненты с наглухо застегнутыми воротниками вряд ли сулили мне что-то хорошее. Но я все-таки ответила. Наверное, потому, что решила навсегда порвать с прошлой жизнью, а в новой не собиралась ни от кого бегать.
Оказалось, меня разыскивал поверенный юридической фирмы «Нойлен и партнеры», чтобы сообщить о том, что у меня есть отец. Вернее, был отец. Бирген Холст трагически погиб три недели назад. «Взрыв на борту собственного лайнера… До сих пор работают эксперты… Пока сложно назвать причину, да и это не в нашей компетенции…»
Зато в их компетенции было сообщить, что все имущество Бирген Холст завещал своей единственной дочери.
- Вы с кем-то меня путаете! – пожав плечами, заявила поверенному. – В ваших документах произошла ошибка. Я не могу быть дочерью Биргена Холста.
Но тест ДНК показал, что из нас двоих ошибалась именно я.
И вот я уже сижу в шикарном переговорном зале, заставленном мебелью из настоящего дерева, и пытаюсь осознать размер свалившегося на меня наследства. Лайар Нойлен смотрит в мою сторону с легким интересом, Езекия – с кислым видом. Впрочем, я его понимала – вряд ли совет директоров «Гостеприимства Холста» обрадовала свалившаяся на них неизвестная девица, заполучившая к тому же еще и контрольный пакет акций корпорации.
- Но ведь это не все? – спросила я у Лайара.
- Вам что, мало? – не удержался от язвительного замечания Езекия, хотя спрашивала я совершенно о другом. Достал из кармана – надо же! – старомодный носовой платок и промокнул вспотевший лоб.
- Мисс Холст, – старый Нойлен вновь назвал меня чужим именем, – вы станете полноправной наследницей состояния Биргена Холста, если выполните дополнительное условие нашего клиента.
Я поморщилась. Так и знала, что завещание с подвохом!
- Что еще за дополнительное условие? – спросила я у Нойлена, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно спокойнее.
Потому что в просторном зале неожиданно стало душно, словно за долю секунды из него выкачали воздух. Горло пересохло, ладони вспотели, и я украдкой вытерла их о подол светлого платья. Впрочем, подобный приступ случался у меня не впервые и был мне прекрасно знаком.
Это означало, что в очередной раз пробуждался мой Дар. Являлся из ниоткуда, чтобы предупредить о грозящей опасности. Но на этот раз не смертельной – дыхание загробного мира ощущалось совершенно по-другому. Я интуитивно чувствовала, что моя жизнь очень скоро изменится – радикально и безвозвратно – и я уже ничего не смогу с этим поделать.