***
И снова – столица Мезеры с ее пустующим «Гостеприимством Холста», и вечерний сад с деревьями, усыпанными цветами, и морской ветер, треплющий мои распущенные волосы. На Церемонию Выбора я надела длинное платье красного цвета с внушительным разрезом до бедра. Тяжелые украшения из черного золота холодили руки и шею, а высокие, слишком уж неудобные каблуки на тонкой шпильке с золотистыми, словно змейки, ремешками, заставляли переступать с ноги на ногу.
Или же причиной тому стали оценивающие взгляды мужчин, замерших на небольшом отдалении от меня?
Я видела, как они на меня смотрели, и не сомневалась: всем одиннадцати нравится увиденное. Только вот в соответствии с правилами Отбора, придуманными моим родным отцом, очень скоро претендентов на мою руку должно будет остаться ровно десять. Вполне возможно, кто-то из них уйдет сам, но если желающих не найдется, то мне предстоит выбрать того, кто отправится домой уже этим вечером.
На этот момент из дурацкого Отбора уже выбыли я и Флор Грохх, которого этим утром я навестила в Центральной столичной Больнице. С ним все было в порядке – переломы уже срослись, лечение оплатили из денег корпорации Холста, и Флор следующим утром отбывал домой. Только вот улетать он не хотел. Долго держал меня за руку, вздыхал и говорил в том, что его чувства ко мне искренние. И он не может взять в толк, что случилось с его картом, на котором он так глупо разбился практически возле финишной черты.
А ведь мог и выиграть!
Я попыталась его утешить, но Флор выглядел расстроенным до глубины души.
Впрочем, очень скоро я знала в деталях, что именно произошло на Дарсе. Потому что в больнице ненадолго сбежала от своих ухажеров, следовавших за мной по пятам – правда, в палату к Флору их не пустили. Сказала, что мне нужно в дамскую комнату, где и вылезла через заранее открытое Винсом окно на небольшой карниз. Прошлась по нему, уговаривая себя не смотреть вниз.
Он поджидал меня на небольшом козырьке пятидесятого этажа, и я не сомневалась, что камер здесь нет. Винс никогда не оставлял следов.
- Шелл, – потянулся ко мне, я не стала сопротивляться.
Позволила себя обнять, затем, вздохнув, прижалась к его груди. Совсем как в детстве, когда искала у него утешения, если наказание Наставника казалось мне слишком уж суровым или совершенно несправедливым. Затем призналась Винсу, что не планировала проигрывать в гонках и теперь не совсем понимаю, что делать дальше.