- Бандим? – я внимательно посмотрел на инквизитора.
- Всё так и было, милорд, - всё тем же негромким голосом
отозвался лоронарец. – Слова Шорра полностью совпадают с тем, что
он сообщил во время допроса.
- Что ж – пусть и задним числом, но всё же до вас дошло, что вы
сунули свои носы не туда, куда надо. – Я перевёл взгляд на Айсард.
– Исанн – распорядитесь, чтобы этих недоумков переправили в
имперскую исправительную колонию на Оринакру. Они совершили
преступление против Империи и пусть радуются, что я не отдал приказ
их казнить за нападение на военнослужащих.
- Да, милорд, - почтительно склонила голову Исанн.
- Бандим – я хочу видеть джедая.
- Сюда, милорд.
Инквизитор поднялся со своего стула и, не обращая никакого
внимания на понурившихся боевиков (Оринакра была не столь известна,
как Кессель с его шахтами по добыче спайса, но условия на ней были
ничуть не лучше, чем на планете-тюрьме, да и располагалась она на
задворках галактики), направился к выходу. Кивнув Айсард и Пиетту,
я последовал за ним.
Сорс Бандим провёл нас по коридору и остановился перед такой же
бронированной дверью, по обеим сторонам от которой замерли
металлическими изваяниями двое космопехов с оружием в руках. Помимо
охраны, дверь была заблокирована снаружи пентащитом – пусть
Джастисс и был джедаем, так сказать, мелкого пошиба, но я вовсе не
собирался давать ему шанс сбежать из камеры и шастать по
звездолёту, устраивая на его борту бардак. Конечно, скажете вы,
генератор, питающий поле, можно отключить с помощью Силы, но это
можно сделать только тогда, когда на твоей голове нет сдерживающего
обруча. А со сдерживающим обручем – увольте.
Один из охранников отключил пентащит, после чего массивная дверь
отъе-хала в сторону, пропуская меня и Бандима в камеру; Пиетт и
Айсард остались снаружи. Первым внутрь вошёл лоронарец, за ним в
дверь протиснулся я.
Джастисс находился внутри сдерживающего поля, подвешенный за
руки силовыми захватами. Вид у джедая был, конечно, весьма понурый,
так как он явно не был дураком и понимал, что ничего хорошего
ожидать ему здесь не приходится. Сам виноват – никто не просил его
ввязываться в это дело.
При нашем появлении Джастисс поднял голову и мрачно оглядел меня
и инквизитора. Его лицо не выражало никаких особых чувств, хотя для
меня не нужно было смотреть на его лицо, чтобы понять, что именно
он чувствовал в данный момент. Досада от того, что миссия так
бездарно провалилась; злость на наёмников, которые оказались
полными болванами; беспокойство за свою судьбу. И последнее явно
превалировало.