Горизонт представляла черная ткань джинсов. Очень четкая граница белое-черное. Как мы с ним – черное и белое, свет и тень, только кто из нас что, вот вопрос, на повестке дня, и он хочет его решить как можно скорее. И так же как волосы, все еще пахнущие театром, соединяют два цвета, так что-то соединяет нас. Он, кажется, заснул, или нет, кто его знает. Приехали, вставай. Пора переворачивать горизонт.
Госпожа моих мечтаний, скажи, что суждено сегодня сотворить мне. Из какой истории сегодня придется вылезать, получая царапины на пятках и на подмышках. С кем нас сведет судьба на этот раз, и еще раз. А, Юлия, можешь мне сказать. Моя пифия, одурманенная лишь запахом начала жизни весенней, вчерашнего супа и тел, лежащих под оконным стеклом на солнце. Что еще успеет придумать для нас судьба? Осталось всего лишь три часа этого необычного дня, который начался с утра и бутылки молока около входной двери. Надеюсь ничего неприятного. Что это, где, да вот здесь, ой, не надо, щекотно, но ведь в этой складке могло спрятаться невезение, я раньше не видел этой складки, еще месяц назад ее здесь не было. Шелк кожи затягивал на глубинные ласки, которые неожиданно начинались и также стремительно продолжались, не замечая течения бурной реки времени и слов на бумаге. А ласки тем временем погружались все глубже в сознание и доходили уже почти до подсознания. Кажется, я увлекся, госпожа.
Гонец беспощадного времени – будильник. Утро давно остыло, и сны вернулись домой, прогнанные терпким запахом кофе. Оглянись вперед, ведь мы идем спиной вперед и не видим будущего, оглянись и увидишь лишь прошлое перевернутое задом наперед. Как, например, то одеяло, что на тебе лежит снежной массой. Кофе в кровать, то же самое, что душ в чайнике или ванна в дуршлаге. Слово тоже чего-то гонец.
Голод знаний и жажда приведения фантазий в жизнь тянула их из дому туда, где отдыхает душа и работают мозги – в разные части города, можно сказать, мира. Мир разлагался на две неравные половины, чтобы потом собраться в два разных мира с единым центром в маленькой квартире на пятом этаже. Но часто миры пропадали под напором голода и желания, оставались лишь тактильные ощущения и запахи разгоряченных тел. Работа была отдыхом от приятного объединения двух противоположных миров. То же гнало их обратно – обычный голод.